Очерк истории психоаназиза

Фрейд Зигмунд Очерк истории психоаназиза

Зигмунд ФРЕЙД

ОЧЕРК ИСТОРИИ ПСИХОАНАЛИЗА

Не следует удивляться субъективному характеру предлагаемого "Очерка истории психоаналитического движения" и той роли, которая отведена в нем моей личности, потому что психоанализ - мое творение. В течение десяти лет им занимался один только я, и все неудовольствия, вызванные у современников этим явлением, всегда обращались против меня одного. Поэтому я считаю себя вправе отстаивать ту точку зрения, что еще и теперь, когда я уже давно перестал быть единственным представителем психоанализа, никто лучше меня не может знать, что такое психоанализ, чем он отличается от других способов исследования душевной жизни, чему можно дать такое имя и чего не следует так называть.

Когда я впервые в 1909 г. получил возможность говорить публично о психоанализе с кафедры одного американского университета1, взволнованный значением этого момента для распространения моих идей, я объявил, что психоанализ - вовсе не мое детище. Я приписал эту заслугу другому, J. Breuer'y, и отнес ее к тому времени, когда я еще студентом был занят государственными экзаменами (с 1880 до 1882 г.)

1 О психоанализе. Пять лекций, прочитанных по случаю двадцатилетнего юбилея Clark University in Worcester Mass., посвященных Stanley Hall. Опубл. в Amer. Journ. of Psychology. Mar. 1910 г.

- 18

Однако я должен был согласиться с возражениями моих доброжелательных друзей, что, выражая таким образом мою благодарность, я погрешил против действительного положения вещей. Мне следовало бы, как и прежде, указать на значение "Катартического метода" Breuer'a как предварительной стадии психоанализа, а началом самого психоанализа считать тот момент, когда я, отбросив гипнотическую технику, ввел метод свободных ассоциаций.

В сущности совершенно безразлично: начинать ли историю психоанализа с "Катартического метода" или с момента, когда я внес в него изменения. Я останавливаюсь на этой неинтересной подробности потому, что некоторые противники психоанализа при случае не прочь напомнить, что это учение совсем не мое изобретение, a Breuer'a. Конечно, это происходит только тогда, когда критики считают возможным признать в психоанализе кое-что достойным внимания; в том же случае, если их отрицание не знает никаких пределов, то психоанализ признается моим созданием. Я еще никогда не слышал, чтобы участие Breuer'a в создании психоанализа навлекло бы по его адресу какую-либо брань и порицание. А поскольку мне давно известно, что психоанализ неизбежно вызывает в людях озлобление и протест, то я пришел к заключению, что, должно быть, именно я и положил основания всему тому, что является особенностью психоанализа. С удовлетворением могу добавить, что Breuer не сделал ни одной попытки умалить мое значение в таком ославленном психоанализе и не поддерживал таких мнений.

Содержание открытия Breuer'a сводится к положению, что симптомы у истерических больных зависят от потрясших их, но забытых сцен из их жизни. Основанное на этом положении лечение заключается в том, чтобы заставить больных вспоминать эти пере

- 19

живания в гипнозе и воспроизводить их (Katharsis). Отсюда вытекает частичная теория о том, что эти симптомы соответствуют ненормальной связи определенного количества неразрешенной энергии возбуждения (конверсия).

Breuer при всяком упоминании о конверсии в своем теоретическом очерке "Studien uber Hysterie" ставит в скобках мое имя, как будто эта первая попытка теоретического обоснования была исключительно моим научным открытием. Я думаю, что эта ссылка имеет отношение к номенклатуре, тогда как теоретическое понимание конверсии одинаково выяснилось для нас обоих.

Известно также, что Breuer после первого опыта не применял катартическое лечение в течение целого ряда лет и взялся вместе со мной за него снова после моего возвращения от Charcot. Как терапевт, Breuer слишком был занят обширной врачебной практикой; я же неохотно сделался врачом, однако в то время по некоторым серьезным причинам у меня было сильное желание помочь нервнобольным или хотя бы кое-что понять в их состояниях. Вначале я возлагал надежды на физикальную терапию, но оказался беспомощным вследствие разочарований, которые во мне вызвала богатая советами и назначениями книга Erb'a "Electrotherapie". Если я тогда самостоятельно не мог дойти до усвоенного мной позже благодаря Мobius'y взгляда, что успехи электрического лечения при нервных расстройствах основаны на внушении, то в этом было виновато исключительно отсутствие каких бы то ни было успехов. Удовлетворительной заменой дискредитированной электротерапии казалось тогда лечение внушением в глубоком гипнозе, с которым я познакомился благодаря производившим большое впечатление демонстрациям Liebault и Bernheim'a. Но расспрашивание больного в состоянии гипноза,

- 20