Очерк и публицистика. Журнал "Наш современник" № 2, 2012

Однако сама по себе ось, идущая с севера на юг, от Балтийского до Чёрного моря, конечно же, не могла быть кем-то сконструирована искусственно и, стало быть, считаться чьим-то проектом. Она существовала реально и на протяжении многих веков была линией соприкосновения — чаще всего борьбы, но нередко и взаимодействия — множества «народов и царей», покуда не получила чёткого определения рубежа между Россией и Европой. И вот только начиная с этого, достаточно позднего времени (в сущности, не ранее Петра Великого) о ней можно говорить как о предмете каких-то продуманных военно-политических разработок, то есть проектов в собственном смысле слова. Но сколько бы их ни было, неоспоримым фактом остаётся то, что на протяжении почти трёх веков Россия умела все их обращать в прах, причём на поприще не только военном, но и дипломатическом. Проявляя на последнем немалую гибкость и, как теперь сказали бы, «многовекторность». Так, справедливости ради стоит напомнить, что не только Европе случалось заключать союзы с Портой против России — бывало и наоборот. Как, например, в 1798 году, когда эскадра Ушакова, в качестве союзника турок против Бонапарта, стояла в Босфоре, готовясь к выходу в Средиземное море. Полвека спустя племянник будущего императора ответил симметрично, чему вряд ли стоит удивляться. Драматичным на сей раз оказалось, конечно, одиночество России, ибо теперь против неё выступила и Англия, её союзница по борьбе с Наполеоном. Но ведь даже и потерпев поражение в Крымской войне, Россия всего лишь через 15 лет, притом «не двинув пушки, ни рубля» (Тютчев), то есть исключительно дипломатическими усилиями, сумела восстановить своё полноценное присутствие на Чёрном море.

Отражала она на Балто-Черноморском рубеже и куда как более жестокие «натиски на восток», раз за разом твёрдостью своего сопротивления отвечая пушкинским строкам: «Иль нам с Европой спорить ново?/Иль русский от побед отвык?»

Что не отвык, в последний — и на сей раз всемирно-значимым образом — подтвердила Великая Отечественная война, когда сам этот рубеж получил зримое воплощение в гигантской, буквально протянувшейся «от моря до моря» линии фронта. Ялта и Потсдам закрепили полное доминирование нашей страны на Балто-Черноморской дуге, окончательно же оно было подтверждено в 1975 году Заключительным актом Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (Хельсинки), согласно которому итоги Второй мировой войны не могли подлежать никакому пересмотру. До конца XX века оставалось 25 лет, и вряд ли подавляющему большинству граждан не только СССР могло прийти в голову, что уже в начале последнего его десятилетия рубеж безопасности России отодвинется под Псков и Смоленск на северо-западе, а на юго-западе — под Брянск и Курск. Стремительно и единовременно оказались утрачены итоги не только Великой Отечественной войны 1941–1945 гг., но и Отечественной войны 1812 г., а также и русско-шведской войны 1711 г., — и почти все плоды русско-турецких войн второй половины XVIII века. Войн, которые, по оценке одного из ведущих востоковедов второй половины минувшего столетия англичанина Бернарда Льюиса, «привели к решительному перелому в соотношении сил не только между двумя империями, но и между двумя цивилизациями» (Б. Льюис. Ислам и Запад. М., 2003. С. 39). Отступление России на этом забытом рубеже вновь переменило такое соотношение, причём в условиях, когда новый характер вооружений, военных коммуникаций, глобальных экономических связей вообще не позволяет говорить о возможности удержания южного рубежа, сдавая западный.

На западном рубеже

Новый и на сей раз прямо противоположный тому, о котором говорит Б. Льюис применительно к эпохе русско-турецких войн конца XVIII столетия, «решительный перелом» на западе исторической России фактически, с разницей всего лишь в пару лет, совпал с утратой всех позиций, созданных нашей страной в Восточной Европе после Второй мировой войны. Что, видимо, в немалой мере и объясняет повышенную склонность ряда российских историков и политологов, не говоря уже о публицистах, объяснять и то, и другое одними и теми же причинами — точнее же, одной, словно бы вовсе и не требующей комментариев, причиной: давлением Запада. Причины другого, не внешнего, а внутреннего порядка до сих пор остаются за пределами внимания большинства пишущих на эту тему, так что тезис о невыносимом давлении Запада, будто бы и вынудившем Россию в мгновение ока и на всей протяжённости «дуги» отступить на западном рубеже, стал уже своего рода аксиомой. Межу тем при более внимательном и непредвзятом рассмотрении всей картины событий того времени нетрудно заметить грубые, не выдерживающие никакой проверки фактами изъяны подобного суждения по аналогии. Да и о самой аналогии в данном случае можно говорить лишь достаточно условно.