Очерк догматики. Лекции, прочитанные в Университете Бонна в летний семестр 1946 года

Субъектом догматики является христианская церковь. Субъектом науки может быть лишь тот, для кого существует соответствующий предмет и сфера деятельности и кто причастен им. Поэтому, когда мы констатируем, что субъектом данной науки является церковь, это не означает какое‐либо ограничение и ущемление понятия догматики как науки. Церковь — это то сообщество, которому поручен тот предмет и та деятельность, а именно возвещение Евангелия, с которыми соотносится догматика. Когда мы называем церковь субъектом догматики, то имеем в виду следующее: там, где занимаются догматикой, исследуя или уча, там пребывают в пространстве церкви. Тому, кто хотел бы иметь дело с догматикой и сознательно поместил бы себя при этом вне церкви, придется считаться с тем, что предмет догматики останется для него чем‐то чуждым, и не следует удивляться, что он уже с первых шагов утратит ориентацию и будет действовать разрушительным образом. И в догматике необходимо быть причастны к предмету, а это означает как раз причастность жизни церкви. Отсюда не вытекает, однако, что в догматике следует провозглашать то, что в давние или новые времена утверждалось церковными авторитетами, и лишь повторять предписанное ими. И католическая догматика не понимает свою задачу таким образом. Когда мы называем церковь субъектом догматики, то имеем при том в виду лишь то, что занимающийся этой наукой как исследователь или как учитель должен ответственно поместить себя на почву христианской церкви и ее деяний. Это conditio sine qua поп. Разумеется, речь идет о свободном участии в жизни церкви, об ответственности, которую и в этом деле христианин должен взять на себя.

В науке догматики церковь отчитывается сама перед собою соответственно достигнутому ею в тот или иной момент уровню познания. Могут сказать: это явствует само собой, если исходить из взятого здесь в качестве посылки понятия науки. Однако это не явствует само собой, если исходить из тех представлений о догматике, которые существуют в некоторых головах. Я повторяю: догматика не есть нечто, упавшее с небес на землю. И если бы кто‐нибудь сказал, что было бы чудесно, если бы существовала такая снизошедшая с небес абсолютная догматика, то можно было бы ответить только гак: «Конечно, это было бы чудесно, но если бы мы при этом были ангелами!» Поскольку мы, по воле Божьей, ими не являемся, то хорошо, что мы имеем хотя бы человеческую и земную догматику. Христианская церковь существует на земле во времени, а не на небесах. И хотя она есть дар Божий, Бог все же включил ее в земные и людские дела, и этому обстоятельству, безусловно, соответствует все, что происходит в церкви. Христианская церковь живет на земле и в истории, живет в обладании тем высоким благом, которое доверено ей Богом. Обладая и распоряжаясь этим высоким благом, она шествует своим путем через историю, шествует в силе и в слабости, в верности и неверности, в послушании и в непослушании, в понимании и в непонимании того, что сказано ей. В истории, которая разыгрывается на земле как история природы, и истории культуры, которая разыгрывается на земле как история нравов, и истории религий, которая разыгрывается на земле как история искусства и история науки, как история общества и история государства, — в этой истории есть и история церкви. И она есть человеческая и земная история, и поэтому нельзя полностью отвергнуть то, что сказал об истории Гёте: что она была во все времена мешаниной из заблуждений и насилия. Если мы, христиане, будем искренни, то должны будем признать, что сказанное относится к истории церкви не в меньшей степени, чем ко всемирной истории. Поскольку дело обстоит так, то мы вправе скромно и смиренно говорить о том, что может церковь, а также и о том церковном деянии, которым здесь занимаемся, — о догматике. Догматика всегда может выполнять свою задачу только соответственно тому или иному состоянию церкви. В сознании своей ограниченности церковь отчитывается и несет ответственность за то благо, которым ей надлежит распоряжаться и заниматься, и перед тем Благим, который вручил ей это благо. В этом деле никогда не будет достигнуто совершенство и христианская догматика всегда будет оставаться относительной и способной заблуждаться мыслью, исследованием и изложением. И догматика, поступая по наилучшему своему разумению и совести, может лишь стремиться ко все лучшему и постоянно помнить: придут другие, потомки, и тот, кто праведен в своем труде, вправе надеяться, что эти другие, эти потомки, будут лучше и глубже думать и говорить о том, о чем мы стремились думать и говорить. И будем со спокойной трезвостью и трезвым спокойствием заниматься своим делом. Мы можем пользоваться тем нашим знанием, какое нам ниспослано сегодня. От нас нельзя требовать больше того, что нам дано. И подобно слуге, который верен, довольствуясь малым, мы не можем сетовать на то малое, что у нас есть. От нас не требуется больше, чем такая верность.