Очередной грех

Следующим, Син снимает мой лифчик, освобождая мою грудь, одна из которых, немедленно оказывается одарена его пристальным вниманием. Он посасывает сосок, пока тот не становится торчком и переходит к другой груди. Потом, он поднимается по моей шее, к моему уху, и от его тяжелого дыхания у меня идут мурашки по телу.

Он устраивается возле моего входа и я сильнее обхватываю его ногами за торс, пока он медленно в меня входит.

- Это чувствуется так охиренно. Каждый. Гребанный. Раз.

Он двигается внутри меня. Медленно. Сладко. Глубоко.

Он берет меня за руки и поднимает их над моей головой, переплетая наши пальцы вместе.

- Во мне… Ты видишь

Это что-то вроде нашего «я тебя люблю», но означает даже больше. Намного больше.

Я сильнее сжимаю свои бедра потому, что меня переполняют ощущения. Он освобождает одну свою руку и кладет ее мне между бедер. Я издаю стон, который даже мне кажется слишком громким, но мне все равно. Пока он задевает эту чувствительную точку внутри меня и обводит пальцами клитор, мне так все равно.

- Тебе нравится?

- Даа

- Хорошо, я хочу чтобы мы кончили вместе.

- Это будет уже скоро, потому что я так близко.

Я знаю, что и он близок к оргазму, потому что его хватка на моей руке с каждым толчком усиливается. Он дышит тяжело и быстро напротив моей шеи и я чувствую как начинаю взрываться.

- Боже, Блю.

Я чувствую, как все его тело напрягается и через несколько секунд, полностью расслабляется на мне. Ничего в мире не заставит нас чувствовать себя ближе друг к другу.

Это первая из тысячи ночей, которые мы еще проведем вместе. И да, это совсем по другому теперь, когда Синклер стал моим мужем. На физическом уровне все так же замечательно, но у нас всегда так было. Но наша связь стала намного глубже.

Лучше всего на свете. Теперь, я точно знаю, что это значит. 

Глава 8

Синклер Брекенридж 

Наша с Блю первая ночь, а также последующие дни были превосходными. Но этим утром все изменилось, когда ей позвонили из больницы и сообщили, что Гарри стало хуже. Эллисон была права. Ему осталось совсем недолго.

Я никогда не был рядом с человеком, который доживает свои последние дни, по крайней мере не с тем, кто умирает от болезни. Я несколько раз присутствовал рядом с братьями, которые умирали от пулевого ранения. Но то, что происходит с Гарри, отличается от этого. Он умирает медленной смертью. Не знаю точно, но кажется, что это намного хуже.

Страшно ли ему? Я два раза был на волоске от смерти, и я чертовски боялся. Мне не стыдно признаваться в этом. Во второй раз было даже страшнее, потому что тогда у меня была Блю. Я был в ужасе от одной лишь мысли о том, что с ней может что-то случится, когда меня не станет.

Гарри пробыл моим тестем всего неделю. Мы с Блю проводили каждый день, а иногда и ночь, рядом с ним в хоспис-центре. Я познакомился с ним за эти семь дней, наверное, даже намного ближе, чем знаю некоторых братьев из Братстсва.

И мне нравится этот человек. И я ему, похоже, тоже.

Он рассказывал мне кое-какие истории из своего прошлого, когда он работал под прикрытием. Блю каждый раз закатывала глаза на эти истории. Уверен, она слышала их уже сотни раз.

- Мне ужасно хочется шоколадного пироженого, доченька. Можешь, пожалуйста, сходить в кафетерий?

У Блю загораются глаза. Она места себе не находила, когда Гарри отказывался от еды.

- Конечно.

В последнее время у Гарри совсем не было апетита. Его вкусовые рецепторы почти отказали – еще одно последствие рака. И ест он не больше воробья.

- Хочешь, чтобы я спустился с тобой, Блю?

- Останься, Синклер. Составишь мне компанию, пока Блю не придет.

Жду, что Гарри начнет рассказывать какую-нибудь еще веселую историю, пока мы ждем Блю, но этого не происходит.

- Я отослал Блю, потому что хотел поговорить с тобой. Наедине.

- Хорошо, - понятия не имею, о чем Гарри хочет поговорить со мной, я ведь уже пообещал ему позаботиться о его девочках.

- Мне уже недолго осталось. Я это чувствую.

Я мог бы сделать вид, что он не прав, и начать его переубеждать, но я достаточно уважаю его, чтобы так не поступить.

- Мы знаем.

- Я не хочу, чтобы мои девочки знали это, но лекарства больше не помогают. Я в агонии, Синклер. Болеутоляющие больше не работают, а мой доктор больше не собирается давать мне дозы. Он говорит, что это меня убьет. Иронично, не так ли?

Он отлично скрывал от всех нас правду. Не зря же он работал в ФБР.

- Я и понятия не имел.

- Мои легкие вынуждают меня дышать чаще, а потом не справляются с колличеством поступившего кислорода. Мой организм обманывается и сам себя убивает, ты даже представить себе не можешь, каково это. Именно из-за этого я умираю, а не из-за гребаного рака.

Должен же быть выход.

- Я могу привезти лучших докторов, они что-нибудь придумают.

- Нет. Это не то, чего я хочу и не то, о чем я хотел тебя попросить.

- А о чем?

- Я знаю тебя, Синклер. Я следил за твоей жизнью годами и знаю, на что ты способен. Ты не боишься покончить с чьей-либо жизнью.

Нет. Он же не будет просить меня об этом.