Очередное задание

На рассвете в рукотворном известняковом резервуаре поблескивала вода. На закате солнце садилось в джунгли позади священного жертвенного колодца. Футах в ста от колодца находилась небольшая, но изысканная, вычурная каменная пирамидка, зорко охраняемая людьми с винтовками; воздвигнута она была над бoмбoубeжищeм американского миллионера Оуэнса. Выгнув шею, Эжен мог через каменную решетку наблюдать за тем, как снуют взад-вперед посещающие ее верховные жрецы города

Его начали обрабатывать в первый же день. Сочетание полевого тренинга, Покрова и компьютера - это хорошая защита, но за методами промывания мозгов он наблюдал с немалым интересом. В дневные часы на него внезапно обрушивались волны инфразвука, которые, обходя слух, воздействовали прямо на нервную систему, провоцируя потерю ориентации и страх. Ночью через скрытые динамики шло гипнотическое внушение, пик приходился на три часа утра, когда сопротивление собственных биоритмов слабело. По утрам и вечерам жрецы громогласно распевали на вершине храма, используя в молитвах мантроподобные повторы, древние, как само человечество. В сочетании со слабой сенсорной депривацией в камере воздействие было поистине впечатляющим. Через две недели такой обработки он обнаружил, что в полный голос распевает мантры с легкостью, которая казалась волшебной.

На третью неделю ему в пишу стали подмешивать наркотики. Когда через два часа после ланча все предметы начали приобретать хвост, будто перемещаемые по экрану иконки, и складываться в узоры, он понял: на сей раз это не привычная волнующая дрожь инфразвука, а основательная доза псилобицина. Эжен психоделики не жаловал, но их действие перенес без особых проблем. На следующий день пейотль ударил ему в голову намного сильнее. Он почувствовал горькие алкалоиды в тортилье и черных бобах, но тем не менее все съел, полагая, что скрытые устройства сканируют как поступающую пищу, так и испражнения. День тянулся бесконечно, позывы к рвоте перемежались периодами эйфории, и ему казалось, будто сами позвонки выходят у него через поры. Пик пришелся на закатные часы, когда весь город собрался в свете факелов поглядеть, как две молодые женщины в белых одеждах без страха обрушиваются с края каменного помоста в зеленые глубины священного колодца. Пока одурманенные девушки мирно тонули, он почти чувствовал на языке прохладную зелень известняковой воды.

На четвертой и пятой неделе диету из местных психоделиков сократили. С культурой его познакомили, отправляя гулять по городу под присмотром двух молодых жриц. Покончив с уроками подсознательного усвоения языка, жрицы начали знакомить его с местными технологиями медитации. К тому времени любой нормальный человек был бы уже стерт в порошок. Даже для Эжена испытание оказалось суровым, и иногда ему приходилось прилагать немало усилий для того, чтобы подавить острое желание разорвать обеих жриц на части, будто пару мандаринок.

В середине второго месяца в Тикале его послали отбывать испытательный срок на кукурузных полях и позволили спать в гамаке в тростниковой хижине. Кров ему пришлось делить с двумя рекрутами, которые пытались восстановить поломанную психику согласно предложенным культурным параметрам. Эжену они пришлись не по душе: эту парочку раздавили настолько, что с них и взять-то уже было нечего.

Искушение выбраться тайком ночью, напасть на пару жрецов и измолотить их, было велико - просто чтобы поддержать здоровое течение маниакальной паранойи. Но он выжидал. Задание оказалось нелегким. Благодаря постоянным дозам наркотиков элита свыклась с сумеречными состояниями сознания, и если он слишком рано пустит в ход имплантированное ему шизооружие, то, возможно, только усилит местную парадигму. Вместо этого он начал планировать нападение на бункер миллионера. Скорее всего, большая часть арсенала Хищных Святых еще целехонька: бактерии, а может, и готовые культуры эпидемиологических заболеваний, химические агенты, возможно, даже пара боеголовок. Чем больше он об этом думал, тем сильнее становилось искушение перебить всю колонию. Это избавило бы его от множества хлопот.

В ночь следующего полнолуния его допустили на церемонию жертвоприношения. Начинался сезон дождей, и нужно было улестить богов дождя смертью четырех детей. Детей одурманили грибами, украсили костяными пластинками и нефритом, нарядили в расшитые одежды. В глаза им насыпали толченого перца, чтобы, согласно симпатической магии, вызвать дождевые потоки слез, затем подвели к краю помоста под балдахином. Барабаны и флейты, мерные песнопения в сочетании с лунным светом и огнями факелов создавали поистине гипнотическую атмосферу. Эжен впитывал эмоции толпы восхитительное ощущение.

Жрица высокого ранга, сгибаясь под тяжестью браслетов и грандиозного головного убора с перьями, медленно шла вдоль передних рядов толпы, раздавая половником перебродивший балчэ. Эжен протиснулся поближе за своей порцией.