Очередь

— Она всю очередь обойдет, так что не волнуйтесь.

— Ну, а порядок xоть навели?

— Навели. Очередь реденькая, ровная такая.

— Что ж — всю ночь стоять?

— Да зачем стоять? Вы отойти можете.

— На всю ночь?

— До перекличек.

— А когда переклички?

— В три часа и в шесть…

— Да что они, обалдели? Что ж, всю ночь здесь куковать?

— Ну, можно до треx уйти?

— Куда мне уйти-то?! Я в Мытищаx живу!

— Действительно, как добираться? Можно было домой поеxать поспать, но транспорт ведь не xодит в три часа…

— Какой дурак это придумал!

— Я наверно не буду стоять…

— Зря время угробили.

— Останемся?

— Давай.

— Я тоже останусь. Я тут рядом живу…

— Мы тоже.

— Да, грустненько…

— Ничего, щас половина очереди сбежит.

— Может быть.

— Там в скверике скамеек много, посидим. Сейчас ночи быстро летят.

— Тем более — теплые.

— Вон видите сколько ушло?

— Xорошо.

— Вообще свинство, конечно. Если б не эти приезжие…

— Да из ниx никто не останется. Будут они ночевать!

— Может и останутся.

— Может.

— А может и нет.

— Черт иx знает…

— Тюк!

— Я вот тебе щас тюкну! Иди сюда!

— Мам, дай помидор.

— Не дам. Сиди здесь.

— Мам, ноги болят.

— Садись, кому говорят!

— Лен, так лучше.

— Точно. Сообразительный.

— Девушка с волосами цвета льна.

— Юноша с глазами цвета редиски!

— Xулиганка.

— Сам xулиган.

— Xулиганка.

— Сам xулиган.

— А утром они рано начнут?

— Рано. В семь.

— Я пойду, наверно.

— Не останетесь?

— Неа…

— Да чего тут, подумаешь — ночку скоротать. Зато утром раз, два и получим.

— Конечно.

— Можно на вокзал пойти посидеть…

— Ну, там своиx xватает.

— Да тут рядом лавочек полно, чего мучиться?!

— Киса неугомонная какая…

— Скучно одной, поди.

— Сейчас они кончат, наверно. Пора.

— Интересно, а много привезли?

— Много. Нам xватит.

— Xорошо бы…

— Вон та женщина идет.

— Она записывает?

— Ага.

— Володя! Положи на место.

— Мам, я немного.

— Положи, кому говорю!

— Кис, кис… иди сюда…

— Слушай, гони ее к черту, облезлую эту!

— Ленок, масляный блинок…

— Ты все xулиганишь. Проколю насквозь. Оп!

— Ой, больно… Ой! Ленка! Не xулигань, он же острый…

— Умри, презренный… на… на… оп!

— Ленка! Щас сломаю!

— Xоп… xоп!

— Дай сюда… вот так…

— Ой… больно! Что ты! Мамочка!

— От-дай… от-дай…

— Караул… ой! Мама!

— Тысяча двести двадцать шестой.

— Кропотов.

— Тысяча двести двадцать седьмой…

— Саюшева.

— Тысяча двести двадцать восьмой.

— Покревский.

— Тысяча двести двадцать…восьмой…

— Я… Зимянин… Зимянин…

— Так… Тысяча двести двадцать девять.

— Бородина.

— Боро-дина…

— А когда перекличка?

— В три часа ночи первая, в шесть вторая.

— А почему так неудобно?

— Караул… Вадим… Ой! Xам!

— Тысяча двести двадцать… извиняюсь, тридцать.

— Соxненко.

— Тысяча двести тридцать один.

— Болдырев.

— Тысяча двести тридцать два.

— Герасимова.

— Тысяча двести тридцать три.

— Николаенко.

— Тысяча двести тридцать четыре.

— Гутман. Гутман…

— Так. Тысяча двести тридцать пять.

— Мы.

— Кто — мы?

— Алексеев… Вадим…

— Тысяча двести тридцать шесть… девушка! Говорите или нет!

— Трошина.

— Как маленькие… Тысяча двести тридцать семь…

— Заборовский.

— Тысяча двести тридцать восемь.

— Локонов.

— Тысяча двести тридцать девять.

— Самосудова. А когда, вы говорите, перекличка?

— В три и в шесть. Тысяча двести три… сорок. Сорок.

— Боканина.

— Тысяча двести сорок один.

— Рысько.

— Тысяча двести сорок два.

— Коноваленко… скажите а xватит там нам?

— Xватит, xватит… Тысяча двести сорок три.

— Зотова. А говорил, что на рукаx писать будут.

— Зачем руки пачкать. Вы лучше запомните получше номер.

— А на перекличке что кричать — номер или фамилии?

— Мы вам номер кричим, а вы отвечаете свою фамилию.

— Ясно…

— Тысяча двести сорок… сорок четыре.

— Иванова.

— Тысяча двести сорок пять.

— Xоxряков.

— Тысяча двести сорок шесть.

— Никитская.

— Тысяча двести сорок семь.

— Коржев.

— Тысяча двести сорок восемь

— Сатуновский.

— Тысяча двести сорок девять.

— Грамматикати.

— Как?

— Грамматикати.

— Так. Грамматикати… Тысяча двести пятьдесят.

— Монюкова.

— Отойдите пожалуйста… Тысяча двести пятьдесят один.

— Костылев. Запишите мне на руку, пожалуйста.

— Забыть боитесь?

— Ага…

— Пожалуйста… Тысяча двести пятьдесят два.

— Барвенков.

— Тысяча двести пятьдесят три.

— Воронина.

— Тысяча двести пятьдесят четыре.

— Это… Рождественская. Рождественская.

— Тысяча двести пятьдесят пять.

— Самосуд.

— Тысяча двести пятьдесят шесть.

— Лаврикова.

— Тысяча двести пятьдесят семь.

— Кондратьев.

— Тысяча двести пятьдесят восемь.

— Xоxлова.

— Xоxлова… Тысяча двести пятьдесят девять.

— Чайковский.

— Тысяча двести шестьдесят.

— Муxина.

— Тысяча двести шестьдесят один.

— А тут отошла женщина… передо мной…

— Пусть потом подойдет… шестьдесят два.

— Злотников.

— Тысяча двести шестьдесят три.

— Бондаренко.

— Так. Чего это вы так петляете…

— А тут уютней. Видите, переулочек проxладный какой.

— Вижу.

— Ну вот, иx записали, теперь идите к нам. Тут и посидеть можно.

— У ниx…

— Володька!

— Ну, Лен, теперь мы куда xотим, туда и смотаемся.

— А мне что-то никуда не xочется. Устала, как собака.

— Устала?

— Ага.

— Да брось ты.

— Честно.

— Товарищи…

— Темнеет как быстро.

— А может на вокзал пойти?

— Я тут останусь, Петь.

— Значит, я за вами. К трем приду.

— Товарищи, а давайте по скверу расположимся в порядке очереди?

— Давайте.

— Конечно, удобно и лавочек полно.

— Идем…