Очень "тяжелый" уик-энд...(СИ)

Недалеко от лагеря мужчина опустил ребенка на ноги и убрал руку с талии девушки. Замялся.

- Много глаз, – сказал так, чтобы слышала только Лиля.

Та кивнула, признавая правоту, но с сожалением ощущая холод там, где секунду назад лежала горячая мужская ладонь. Подошли к костру. Молодняк, кажется, даже не удивился такому «дополнению». Да и основная часть уже поела и разбрелась по своим делам. Благо, в котле еще оставалась еда. На троих как раз хватало.

Лиля протянула было руку к половнику, но Зельевар молча покачал головой, указывая им с девочкой садиться. По профессиональной привычке он предпочитал сам разливать «продукт» по емкостям. Когда у каждого в руках оказалось по тарелке и большому бутерброду – сели ужинать. Не сказать, чтобы декан ощущал себя уютно. В том плане, что все это слишком напоминало семейные посиделки, которых у брюнета никогда не было. Он не привык принимать пищу с кем-либо, если не брать в расчет завтраки/обеды/ужины в Большом Зале. Но то было другое. Кардинально другое. Из раздумий вырвала малышка, подергав его на подол футболки.

- Северус? Ты почему не кушаешь? Стынет же. Или тебе горячо? Хочешь – давай подую?

Выражение лица Зельевара надо было видеть. Оно было настолько комично-удивленным, что Лиля за спиной дочки тихо «прыснула в кулачок». Забота, че. Совладав со своим изумлением, Снейп тепло улыбнулся ребенку. Той самой «настоящей» улыбкой, которую студенты смогли увидеть на лице Ужаса Подземелий только здесь. Сказать по-правде, брюнет вообще не смог припомнить момента, чтобы к нему кто-то был внимателен в таких мелочах. Разве что… (Лили… в детстве. До знакомства с этим Поттером). Не думать. Не вспоминать. Не сейчас.

Потрепав девочку по огненным кудрям, мужчина приступил к еде и напряжение в атмосфере постепенно улетучивалось. Ева самозабвенно болтала, спеша выложить новому знакомому все, что произошло с ней за день. Лиля изредка вставляла реплики, подтрунивая над дочкой, так что та запальчиво начинала доказывать свою правоту, чем вызывала новые улыбки на лице слизеринского декана.

- Ну ты мне веришь? – с отчаянием спросил ребенок в конце, с обидой косясь на «попирающую ее авторитет» мать. – Краб правда был размером с котенка!

Брюнет, сделав самое серьезное выражение лица, которое только мог в тот момент, важно кивнул. (Мол, чистая правда. Даже не сомневаюсь). Девочка тут же успокоилась, кинув на Лилю победный взгляд и, бочком-ползком… прижалась к теплому боку профессора. Взрослая «рыжуха» даже позавидовала.

«Блин, как у детей все просто. Я бы тоже сейчас не отказалась… Но, не могу же, в самом деле… Меня обскакала собственная дочь», – с шутливой интонацией подумала Лиля, наблюдая эту картину.

Веки ребенка тяжелели и вскорости она уже мирно спала, прижавшись к тому, кого хотела бы видеть своим отцом и защитником. Северус взглядом задал ее матери вопрос. Та кивнула. Им пора было к себе. Стали подниматься. Двинулись в обратный путь. Молча. Уже «на подходе» брюнет замедлил шаг, раздумывая, как и какими словами сообщить о завтрашнем отъезде. Волшебство ночи заканчивалось. Пора было ставить точку, а он… Придержав девушку за руку, Зельевар просто смотрел ей в глаза. Впитывая. Запоминая.

- Лилс… – выставил пересохшим горлом. – Я должен тебе кое-что… Я…

Заворочалась Ева, устраиваясь по-удобнее. Мужчина перехватил ребенка, малодушно радуясь временной отсрочке. Собрался с силами.

- Лилс… мы уезжаем завтра. На рассвете, – сказал как есть, рассудив, что подслащать горькую пилюлю будет кощунством с его стороны. – Я не знал, как сказать…

К чести девушки, она стойко выдержала этот удар. Сейчас. Потом, в палатке – будет другое. Но, в этот момент она лишь судорожно вздохнула. Сказала какие-то слова прощания и благодарности, которые потом не смогла вспомнить. Попыталась даже улыбнуться. Короткое скомканное рукопожатие – и все было кончено.

Только, взрослым было невдомек, что в этот момент на руках у Зельевара тихо, беззвучно, по-взрослому, плакала Ева, которая проснулась, но очень хотела подслушать, что же скажет Северус ее матери…

Было тихо. Драко находился в палатке в полном одиночестве. И его это сейчас полностью устраивало. Парень положил руки за голову и вытянулся в полный рост в своем спальнике, задумчиво смотря в темноту «потолка». Блейз по-тихому свинтил на очередное свидание, а блондину вдруг захотелось уединиться ото всех. Завтра предстоял ранний подъем и отправка группками в Школу. По-идее, он должен был оторваться по-полной напоследок, но, отчего-то не хотелось. А хотелось курить, только… вспомнив, во что вылился его перекур прошлой ночью – Малфой перевернулся на другой бок и остался на месте. Хоть бы у крестного хватило дальновидности не выносить на «всеобщий суд» эту историю. (Под «всеобщим судом» Драко понимал, конечно, Отца и Директора). Благо, ничего не случилось непоправимого, а выслушивать нотации и отвечать на неуместные вопросы ой как не хотелось. Хоть бы это досадное происшествие поскорее стерлось из памяти всех участников. И, в первую очередь, из памяти самого Драко.