Очень долгий путь<br />(Из истории хирургии)

Ученые-медики, профессора и доктора, не умея объяснить, почему ранения, причиненные пулями, протекают значительно тяжелее, чем прежние, нанесенные стрелами, пришли к выводу: пули отравлены, они вносят яд в тело человека, яд этот надо как можно быстрее обезвредить, пока он еще остается только в районе раны. Лучшее противоядие, оказывающее самое быстрое действие, — пришли к выводу ученые, — это кипящая масляная смесь. Тот, кто не умрет от лечения ею, безусловно, уже не умрет от ранения.

Вопреки нашему современному представлению о слабости человеческого организма кое-кто действительно выживал. Впрочем, как правило, в армию попадали люди железного здоровья — только такие и могли вынести эту варварскую процедуру.

Но вот наступил час, когда костер у шатра Паре стал гореть вхолостую: в котле ничего не кипело, запасы бузинного масла кончились. Не оставлять же раненых погибать от яда! Надо хоть чем-то облегчить им боли, причиненные пулей, если уж нельзя спасти от самого ранения! И Паре тут же сочиняет некую смесь из имевшихся у него под рукой ингредиентов: яичный желток, немного розового и терпантинового масла. Он быстро растер все это, приготовил мазь, «бальзам», и наложил ее на раневую поверхность тем, для кого не хватило бузинного масла. Мучимый угрызениями совести (ведь он нарушил все существующие правила хирургии!), Паре не мог заснуть в эту тревожную ночь. Когда под утро он ненадолго забылся, ему приснились трупы воинов, рядами лежащие в его шатре. Трупы тех, кто погиб по его вине…

Как повезло им, для кого не хватило кипящего орудия пыток! Как повезло всем тогдашним и будущим раненым воинам, в той и во всех последующих войнах! Как повезло хирургии — именно в тот день был заложен первый атом в структуру будущей науки.

Утром Паре ахнул — нет, не от вида трупов. Никто — ни один человек — из тех, кому он наложил на раны свой скороспелый бальзам, не умер. Более того, даже те несколько человек, которых привели в шатер ночью и которые вовсе оказались без помощи, тоже остались живы. Раненые спали, тихо и деликатно похрапывая во сне, будто боялись разбудить соседей. Но как раз «соседи»-то и не спали — те, кого Паре успел «полечить» кипящим маслом. Как раз они-то и стонали во весь голос, метались в муках, бредили и вскрикивали.

Контраст был так велик и так разителен, что Паре не поверил своим глазам. Он бросился осматривать раны. Чудеса продолжались: у всех его «личных» пациентов, на которых он впервые испробовал свою мазь, места ранения были в несравненно лучшем состоянии, чем те, которые он привык видеть; вокруг ран не было ни припухлости, ни покраснения. Ну, а леченые по всем правилам хирургии? У этих участок ткани, окружающий пулевое отверстие, был красен и горяч, опухший и болезненный…

За столетие существования огнестрельного оружия, конечно же, не у Паре первого и единственного недостало в походе «целительного» масла — случалось это и с другими цирюльниками-хирургами и просто хирургами и даже с учеными докторами, которые — бывало и такое — следовали за действующей армией, чтобы лечить офицеров и контролировать деятельность хирургов.

Вся разница в том, что они на это просто не обращали внимания; а Паре, первый и единственный, превратил обыкновенный случай в научное наблюдение.

С той поры, в последующие два года войны, он все реже и реже прибегал к кипящему маслу, все чаще прикладывал холодные бальзамы, а то и вовсе оставлял заживление ран на волю собственных сил организма. И наблюдал, наблюдал, наблюдал. И он доказал, что огнестрельные раны не более отравлены, чем нанесенные стрелами, и что общепринятая система «противоядия» только причиняет дополнительные мучения раненому, только мешает его организму справиться с травмой.

Это было неслыханно — обыкновенный цирюльник, пусть с прибавлением слова «хирург», но все-таки невежественный цирюльник, осмелился противопоставить собственные выводы всей научной медицинской теории! И, что самое поразительное, сумел доказать неопровержимыми фактами, что прав именно он, а не ученые-теоретики.

С этих пор кончились пытки кипящим маслом. С этих пор начался основанный на практическом опыте научный подход к лечению огнестрельных ран. С этих пор началась и слава Амбруаза Паре.

Во французской армии слух о чудо-цирюльнике распространился быстро. Солдаты передавали друг другу, что в войсках «всемилостивейшего короля» есть такой лекарь, который отменил кипящее масло. Конечно, говорили солдаты, жизни он тебе не может гарантировать, но если уж ты попадешь к нему в руки — дай тебе бог! — никаких мучений ты от него терпеть не будешь, руки у него благословенные, и боли он тебе не причинит. Здесь в армии, где в последующие годы на Паре буквально стали молиться, и началась его слава — слава самородка, вышедшего из народа.

Слава эта множилась и разрасталась, в полном соответствии с его деятельностью.