Очень далекий Тартесс

Имя и званье владыки Тартесса священны -
С трепетом сердца, с любовью мы их произносим.
Если же Кто, недостойный, замыслив злодейство,
Устно иль в грамоте, тайно иль явно посмеет
Имя иль званье царя осквернить измененьем -
Будет казнен, как опасный злодей и изменник:
Кожу с живого злодея содрав и нарезав ремнями,
Теми ремнями его умертвить удавленьем.
Все же именье злодея в казну отписать, в Накопленье.

Выждав немного, добавил:

– Однако милосердный наш царь Аргантоний разрешает заменять смертную казнь высылкой на рудники, дабы обильным потом преступник мог искупить вину и заслужить прощение. Приговариваю Нирула, бывшего стихотворца, к работам на руднике голубого серебра. Суд закончен.

Стражники шагнули к Нирулу, взяли за руки. Раздался жалобный голос Криулы:

– Укруф, не губи моего сыночка... Пощади-и-и!

– Перестань... – бормотал Нистрак. – Слышь ты... Накликаешь беду на нас всех... Отрекись лучше...

– Пусти! – рыдала Криула, вырываясь и простирая руки к судье. – За что... За что губишь!

Нирул смотрел на мать, лицо у него было перекошено. Вдруг сильным движением он оттолкнул стражников, бросился к краю бассейна, закричал исступленно:

– Не проси у них пощады! Мне уж все равно – не вернусь я... Протрите глаза, тартесситы!..

Подоспели стражники, один ткнул Нирула в спину древком копья, другой хватил плашмя мечом по голове. Нирул зашатался, рухнул на четвереньки.

* * *

 – Свирепые, однако, законы в вашем Тартессе.

– Рабовладельческие. Мы-де устроили все так, как нам

удобно, и ничего менять не позволим. Вот, например, лет за

сто до описываемых нами событий в Локрах, греческой

колонии в Южной Италии, был закон: тот, кто хотел внести

предложение об изменении существующего порядка, должен был

явиться в собрание с веревкой на шее.

– Это еще зачем?

– Чтобы удавить, если его законопроект будет отклонен.

– Веселенький закон... Теперь насчет цильбиценов. Вы

полагаете, что в те времена могло существовать расистское

законодательство?

– Страбон писал, что тартесситы имели свою записанную

историю, поэмы, а также законы, изложенные в шести тысячах

стихов. Это, пожалуй, признаки солидной цивилизации. Ясно,

что Тартесс намного опередил в развитии соседние

иберийские племена и среди шести тысяч его законов мог

быть и такой, в котором отражалось презрение правителей

Тартесса к тогдашним варварам.

7. ПИР У ПОЭТА САПРОНИЯ

Широкая проезжая дорога, рассекая Тартесс на две половины, тянулась с севера на юг, к базарной площади, к верфям и причалам порта. В восточной части города, пыльной и жаркой, изрезанной грязными протоками, ютился ремесленный люд – медники, гончары, оружейники. С утра до ночи здесь полыхали горны, тяжко стучали молоты, над плоскими кровлями стелился рыжий дым, смешиваясь с чадом очагов, с могучими запахами лука и жареной рыбы. Домишки тесно жались друг к другу, были они высотой в человеческий рост – строить выше ремесленникам не дозволял особый царский указ.

В юго-западной части города, обнесенной крепостными стенами, жила знать. Дворцы здесь были обращены не к заболоченным, поросшим камышом берегам Бетиса, а к синей океанской равнине. К северу от крепости остров полого повышался, взгорье густо поросло буком и орешником, и тут, в лесу, на зеленых полянах стояли загородные дома тартесских вельмож. Здесь по вечерней прохладе они пировали и развлекались, и стражники в желтых кожаных доспехах бродили по трое среди деревьев, оберегая их покой.

Сюда-то, в загородный дом Сапрония, и привел Горгия присланный за ним молчаливый гонец.