Очарованный принц

Для верхушки ели она собственноручно сделала фигурку ангела — из куска тюля и тончайшего кружева, которое пришлось спороть с одной из ее ночных рубашек (о чем знала лишь миссис Сатклифф). А на полу под елкой громоздилась целая гора корзинок с подарками, предназначенными для всех семейств в деревне. Кроме того, Джемме удалось уломать Джейми исполнять в этот вечер роль Рождественского Деда…

При виде хозяйки Фиона буквально запрыгала от восторга, и Джемма решила снять шаль и еще раз посмотреться в зеркало. Как изменился ее облик с того раза, когда она впервые готовилась выйти на торжественный прием в парадной зале! Тогда она тряслась от ужаса, уверяя себя в том, что должна пройти через все, что задумала, чтобы раз и навсегда отомстить Коннору. Она чуть не закричала, стоя перед этим самым зеркалом, из которого на нее смотрела оборванная беззубая незнакомка. Однако она собралась с духом и совершила все, что считала нужным. Увы, она быстро поняла, что месть эта стала обоюдоострым мечом, который одинаково поразил и Коннора, и ее саму…

Фиона настойчиво просила ее поторопиться, и Джемма решительно отбросила все грустные мысли. В этот вечер она одевалась даже тщательнее, чем в тот день, когда ее впервые вывезли в свет. Сгинули в прошлое дырявый плед и комья навоза. Сегодня на Джемме был туалет из дамасского атласа цвета горного вереска. Корсаж и рукава отделаны лентами, повторявшими цвета клана Макджоувэнов. Широкие юбки поддерживал наимоднейший кринолин из китового уса — новшество, о котором вряд ли слыхали в столь удаленном от Холирудского дворца и королевских приемов месте.

Волосы Джемма собрала на затылке в свободный узел, скрепленный жемчужной нитью и шелковыми лентами; на шее и на руках переливались зеленью изумруды ее матери, которые Джейми поспешил вернуть ей после отъезда своего хозяина. Очевидно, ему поручил это Коннор, зная, как они ей дороги. Джемма сочла это трусостью…

Малышка Фиона, не веря своим глазам, еле осмелилась прикоснуться к подолу великолепного платья, а когда Джемма коварно приподняла подол и показала каркас из китового уса, просто обомлела.

— Ух ты, мэм! — только и вымолвила она.

В этот момент раздались крики с внутреннего двора. Фиона подскочила к окну и буквально приклеилась к стеклу. Джемма едва не сделала то же самое. Но ведь хозяйке не к лицу высматривать гостей!

— Ну? Они уже здесь? — нетерпеливо спросила она.

— Ага! — восторженно ответила Фиона. — Они пришли все до одного, мэм! Ну и толпа! Я вижу Митеров, и Фитеров, и дядюшку Джона… Батюшки! Да с ними даже Тедди Фейлич! Ишь как ковыляет с костылем! А Мэри Кован, которая его выхаживала, говорила, что ему нипочем не подняться аж до весны из-за переломанной ноги! Вы только гляньте, мэм!

Но у Джеммы уже пропало всякое желание их видеть: на нее внезапно накатила ужасная робость. Хотя она уже познакомилась с большинством жителей Гленарриса, и хотя все они радушно принимали ее у себя в домах, она вдруг решила, что они могут повести себя совсем по-иному, заявившись к ней в замок.

Пришлось взять себя в руки; ей стало немного легче при мысли о том, что крестьяне наверняка сейчас испытывают ту же неловкость от новизны ситуации, что и она сама. Кроме того, это были простые, честные и добрые люди, которые с самых первых дней хорошо относились к ней, не стараясь выместить на ней обиду за небрежение, выказываемое им Коннором.

А ведь он действительно пренебрег ими! Джемма пришла в ужас, увидев, в каком положении находится большинство крестьянских семейств в Гленаррисе. Ха, да заброшенная хижина старого Ферпоса Додсона могла считаться просто дворцом по сравнению с некоторыми тесными продымленными каморками, в которых ей приходилось бывать. Здесь она пила чай из покореженных оловянных кружек и ела лепешки с выскобленных кусков дерева — из-за отсутствия иной посуды; брала на руки младенцев, чьи пеленки протухли от грязи, играла с ребятишками, щеголявшими открытыми язвами и голыми, покрытыми цыпками ногами…

После первого такого визита Джемма вернулась в замок, пылая праведным возмущением, которое не замедлила высказать тете Мод, громко сетуя на то, что Коннор почти ничего не сделал для облегчения жизни беднейших семей. Его тетка согласилась, что он действительно не желает обременять себя их проблемами. Однако вследствие того, что подобное отношение к крестьянам было не редкостью среди местной знати, клятвенные заверения Джеммы, что она непременно изменит ситуацию, встретили лишь успокоительное похлопывание по руке.

«Как будто я не человек, а взбалмошная болонка!» — возмущенно подумала Джемма.