— Что-то не так? — с усмешкой произнес Коннор. — Чего это вы так испугались? Вроде здесь нет ничего такого, чего вы не видели бы прежде.
Опрокинув девушку на кровать и зажав ее меж бедер, чтобы она не выскользнула, Макджоувэн принялся стягивать платье с плеч дикарки. Ослепительной белизны нагота, открывшаяся взору Коннора, возбудила его до предела. Он уже не помнил, как раздел девушку до конца. Та, в свою очередь, сражалась изо всех сил.
— Я закричу, — прошептала она, чувствуя, что проигрывает.
— Никто не придет, — выдохнул ей в ухо изнемогающий от страсти Коннор. — А кроме того, разве вы забыли, что мы законные муж и жена?
Последнее, что он видел отчетливо, это вспыхнувшие в глазах Джеммы зеленые звезды. Затем он со сгоном опустился на нее…
У Коннора не было женщины уже несколько месяцев. Вот почему эта маленькая неподатливая девчонка до такой степени завела его. По крайней мере так думал он сам. Покрывая жадными поцелуями все ее тело, Коннор проникал в самые потайные, сладостные уголки женской плоти, пробираясь все ближе и ближе к заветной выемке внизу живота. Так никто и никогда не ласкал Джемму. Прикосновения Коннора пробуждали в ней неведомые дотоле ощущения. Все тело охватило странное томление, страхи, тревоги и сомнения унеслись прочь. И она уже не знала, по-прежнему ли хочет, чтобы Коннор оставил ее в покое. Боже мой… Что со мною? Наверное, это из-за выпитого вина, в смятении думала Джемма. Сладкая пытка продолжалась. Нежная кожа девушки пылала от прикосновений Макджоувэна. Он целовал ее идеальной формы грудь, щекоча языком чувствительные соски, гладил внутреннюю поверхность бедер. Джемма почувствовала его напряженную плоть у себя между ног. И хотя внизу у нее все было теплым и влажным от жарких ласк Коннора, а сама она полузабылась в истоме, девушка все же не была готова к пронзительной боли, которая последовала затем и означала конец ее невинности. Едва сдерживаясь, чтобы не закричать, Джемма застонала. Сжимая руками ее бедра, Коннор ритмично двигался, нанося один за другим удары по разгоряченной плоти Джеммы. Никогда прежде он не испытывал такого острого наслаждения от близости с женщиной…
Стоны девушки возбудили его до предела, и развязка наступила быстро. Какое-то время Коннор лежал неподвижно, уткнувшись лицом в мягкий изгиб шеи своей молодой жены. Когда же он наконец приподнялся над ней, Джемма тотчас резко отвернулась; всю ее хрупкую фигурку сотрясали рыдания.
— Оставьте меня, убирайтесь! — закричала она на весь дом, когда Макджоувэн попытался заговорить с ней, прикоснувшись к плечу. Коннор остолбенел от изумления. И это благодарность за все его усилия сделать их брачную ночь как можно приятнее! Ни одна из женщин после близости с ним не вела себя так, как эта маленькая ведьма. В чем, черт побери, дело? Хотя в глубине души он отлично понимал в чем. И это неожиданно заставило Коннора устыдиться своей напористости.
Преисполненный раскаяния и от этого злясь на себя еще больше, он встал с кровати и кое-как натянул одежду. Больше всего на свете ему сейчас хотелось убраться подальше из этой комнаты, оставив девушку наедине с ее переживаниями. Его останавливала лишь мысль о том, что она может сбежать в его отсутствие. Немного поколебавшись, он расстелил медвежью шкуру у порога комнаты, соорудив себе некое подобие постели. Там Коннор и провел остаток ночи, мучаясь от холода, неудобства и сознания того, что вел себя как свинья. Последнее подкреплялось приглушенными рыданиями, доносившимися с кровати и утихнувшими лишь под утро.
Глава 5
Коннор раздраженно смотрел на служанку, которая принесла поднос с завтраком, поставила его на стол и подошла к камину, чтобы развести огонь.
— Я сам все сделаю, убирайся, — рявкнул он, поднимаясь со стула, на котором сидел с тех пор, как рассвело.
Потирая ноющие мышцы, Макджоувэн подошел к камину и свирепо принялся мешать тлеющие угли. Когда огонь разгорелся, Коннор уселся за стол и налил себе чаю.
— Вставайте, пока завтрак окончательно не остыл, — скомандовал он. Но ответа не последовало.
Макджоувэн нахмурился. Всю ночь с кровати доносились всхлипывания Джеммы. Несомненно, сейчас девушка просто спала, измученная собственными слезами. Пусть себе спит. По крайней мере это избавит меня на какое-то время от новых рыданий, подумал Коннор и нахмурился еще сильнее. Почему он никак не может забыть о ее переживаниях? Может быть, потому, что он единственная тому причина? Впрочем, Коннор не впервой становился виновником чужих страданий. Раньше это мало беспокоило его, но теперь… И почему он набросился на девушку словно дикое животное, не в силах обуздать собственную похоть? Ведь Джемма была отнюдь не первой девственницей, с которой Макджоувэну приходилось иметь дело. И он хорошо знал, каким терпеливым и бесконечно нежным должен быть мужчина в подобных случаях. А вместо этого повел себя с ней как разнузданный болван, причинил ей боль и глубоко ранил ее чувства. Теперь, вероятно, она будет думать, что все мужчины — последние скоты, и что занятие любовью не сулит женщине ничего хорошего.