Очарование Ремиты

— Мне кажется, мальчик, тебе в голову приходят чудовищные мысли. Все много проще. Согласно действующему на Ремите законодательству, запрещено писать исторические труды, посвященные периоду пребывания на престоле двух последних королей.

— Почему?

— Видишь ли, любой историк начинает давать собственные оценки произошедшим событиям, делать свои обобщения и выводы. Многих это задевает. Им не нравится, как описывают их поступки. Они начинают спорить, заставлять переиначивать по-своему. А некоторые пытаются внести… так скажем, определенные изменения в документы. Иными словами, исказить факты, чтобы представить себя в лучшем свете, и так далее. С этой проблемой столкнулись довольно давно, когда вдруг всем стало ясно, что давние события трудно реконструировать потому, что пропали, исчезли, сгорели, рассыпались в прах их документальные свидетельства, а ближние события — потому, что многие люди сознательно занимаются фальсификацией. Тогда-то и были приняты законы, запрещающие профессиональным историкам освещать последний период, дабы уменьшить соблазн подтасовки фактов. Во многих общинах, где сохранена монархическая форма правления, это запрещение касается времени царствования последнего монарха. На Ремите же, учитывая малую продолжительность жизни руководящей прослойки, этот период увеличен вдвое — охватывает также время правления предшественника действующего короля.

Объяснения учителя показались Олегу логичными и убедительными. Пожелав Лоркасу спокойной ночи, он отправился спать. И уснул, едва пристроившись по соседству с Джоном.

Выступление

Проснулся Олег в сладкой, неведомой ему доселе истоме. Открыл глаза. Рядом, прижавшись, спала Злата, и ее голова покоилась на его плече. Снова закрыл глаза, изучая свои ощущения. Пролежал, как ему показалось, целую вечность, чтобы не тревожить девочку. Потом все же не выдержал и осторожно поднялся, переложив голову Златы на сооруженную им возвышенность из срезанных листьев.

Раннее утро радовало ярким солнечным светом. Небо, как обычно, в редких пушистых облачках. Вероятно, то ремитское растение, под которым Кокроша с Винтером вчера сделали общую лежанку, немного переместилось, и сейчас отдельные солнечные лучики освещали спавших. Один из них плясал точно на Джулиной щеке, заставляя девочку тревожно ворочаться и постанывать.

Чуть в сторонке неподвижно сидел Кокроша, свесив голову и прислонившись к толстой лиане. Глаза его были плотно закрыты. Однако Олег почувствовал, что наставник не спит и каким-то особым образом ощущает все, что происходит рядом с ними.

Холодно не было. Одно из несомненных достоинств сельвы заключалось в том, что она круглосуточно поддерживала внутри себя почти одну и ту же температуру. Сейчас было начало лета, дни становились жаркими, и потому после сна не чувствовалось даже легкого озноба.

Подчиняясь внутренней потребности движений, Олег сделал несколько физических упражнений. Прошел к ручью умыться. Почти у самой кромки воды сидел Алик, крепко обхватив руками коленки.

— Летают, — тихо сказал он, — уже второй пролетел.

— Кто? — спросил Олег.

— Литы, — ответил Алик. — Рыщут, вынюхивают. А между собой не дерутся.

— А откуда прилетели, не заметил?

— Один опять со стороны Шойского. А второй — от Луонского, наверное. Его я не сразу заметил. Очень низко шел.

— Да, — Олег постарался ответить как можно более степенно, — пора уходить отсюда.

Вода была какой-то шершавой от содержащихся в ней черных крупинок. Никакого удовольствия от умывания.

— Ты… это самое… не считай меня непорядочным человеком, — внезапно сказал Алик, — я проиграл и обязательно расплачусь с тобой. Георгий предложил, чтобы я исполнил одно твое желание. Я готов это сделать. Ты его сейчас скажешь или потом? Я не желаю существовать с долгом на шее.

Самое трудное и главное сказано. Алик облегченно улыбнулся.

— Не бери в голову, — отмахнулся Олег. — Сейчас есть более важные дела, чем выяснение отношений. Давай забудем старые обиды. Нам необходимо действовать одной командой.

— К сожалению.

— Почему — к сожалению? Если откровенно, я на тебя зла не держу. Да и раньше на тебя не сердился… почти никогда.

— Ладно, пусть будет временное перемирие. Но исполнение твоего желания, как я понимаю, остается все же за мной. Потом я тебе все припомню!

— Что припомнишь?

Алик растерялся, затрудняясь подобрать нужные и, конечно же, язвительные слова. Его гордость была ущемлена, что доставляло огромные переживания. В глубине души он считал, что не заслуживает таких страданий, и невольно желал, чтобы и Олег когда-нибудь попал в подобное положение. Но как сказать об этом?

Не дождавшись ответа, Олег повернулся и пошел в сторону школы. Ему хотелось хоть краем глаза посмотреть, что там осталось. Дошел до полоски горячей земли и остановился, не решаясь преодолеть ее. Могут заметить с воздуха, когда он будет перебираться по открытому месту. Стоит ли идти дальше?