Очарование (ЛП)

Крик звучал в мозгу Грифона, который лежал на плоских обсидиановых скалах и смотрел в четыре гигантских раскрытых глаза волосатого арахнида величиной с грейпфрут. Аргонавт пытался двинуться, но не мог. Пытался крикнуть, но слышал лишь наполнивший влажный воздух стук тысяч лап по камням. И почувствовал, как эти лапы ползут по коже, а острые изогнутые клыки впиваются глубоко в плоть.

Смерть стояла совсем рядом. Когда тварь на груди Грифона подняла две передние лапы и бешено замахала ими в воздухе перед его лицом, у аргонавта все поплыло перед глазами. Клыки блестели в опасной близости.

Еще одна рана где-то на ноге. Приступ невыносимой боли. Яд, прожигающий вены и опаляющий огнем мозг.

— Я должен отсюда выбраться.

«Ты никуда не денешься».

— Я не заслуживаю этого. Это ошибка. Это…

«Все так говорят. Но не все невиновны. И уж конечно, не ты».

— Я больше не могу.

«Тебе предстоит страдать тысячи, миллионы лет. Это лишь начало, проба того, что тебя ждет».

— Пожалуйста…

«Не моли. Это так… непохоже на аргонавтов. Будь мужчиной и прими это как герой, которым ты был».

— Я сделаю что угодно. Что угодно…

«Ничего такого нет. Пора бы тебе уже знать».

Голос стих. Непролитые слезы и безответные молитвы туманили разум аргонавта. Он чувствовал, как его внутренности превращаются в жижу, разливаются и начинают медленно сочиться через проколы. Теперь он больше не ощущал тысячи ползающих лап, не видел пауков. Сгустился белый туман, и Грифон почувствовал, что спускается по течению к черной бесконечной бездне.

— Да, наконец-то…

— Я могу облегчить твою боль, аргонавт.

Глаза Грифона распахнулись. Зрение прояснилось. Сотни разноцветных пауков волнами наползали на обнаженное тело. К коже вернулась чувствительность, а к плоти — боль. Но даже отравленным разумом он распознал новый голос.

Женский и грудной. В воздухе разнесся сладкий конфетный запах, соблазняя, искушая и вытягивая из столь необходимого забвения.

— Да, аргонавт. Ты меня хорошо знаешь. А скоро узнаешь еще лучше.

Аталанта.

Его взгляд заметался в поисках прежней врагини. Неважно. Она настоящая. Он не один в этом забытом богами аду.

— Помоги мне!

— Я могу избавить тебя от этой боли, аргонавт. Ты бы этого хотел?

— Да, да, пожалуйста, да.

Она усмехнулась.

В поле зрения Грифона появилась бледная рука.

Длинные пальцы подцепили гигантского паука с груди Грифона и принялись раскачивать тварь у его лица.

— Ты знал, что и в этом мире есть место, где можно найти облегчение? Где нашли убежище приговоренные задолго до тебя? Где сами древние боги правят землей, дающей больше наслаждения, чем Содом и Гоморра?

Древние боги. Титаны.

Осознав ее предложение, Грифон ощутил, как в затуманенном разуме завертелись мысли.

Зевс сбросил предшественников в Тартар в конце Титаномахии, войны между титанами и олимпийцами. И с тех пор они были заперты на нижнем уровне преисподней, ожидая дня, когда их освободит сфера Кроноса.

— Я могу отвести тебя туда, аргонавт. Я знаю, где оно находится. И спасти тебя от этой бесконечной агонии. Со мной ты навсегда оставишь позади эти муки и вновь обретешь силу. Всю силу. Станешь прежним воином. Тебе нужно лишь присоединиться ко мне. — Ее голос упал до соблазнительного шепота: — Стань моим дуласом.

Рабом.

Что-то в глубине души кричало: «Нет!». Но мысль о мире без боли тут же заглушила этот призыв.

Тот факт, что в мире живых Аталанта была его злейшим врагом, ничего не значил. Грифон больше не являлся аргонавтом. Его прежняя жизнь закончилась. И он хотел сделать что угодно, лишь бы прекратить страдания. Даже пожертвовать всем, во что верил раньше.

— Да, да, да. Все, что пожелаешь. Только убери их.

«Нет!»

В ушах у него зазвучал тихий смешок.

— Я знала, что могу на тебя рассчитывать, аргонавт.

По его обнаженной коже заструился поток воздуха, сбрасывая пауков. Где-то поблизости раздался грохот, темнота закружилась, взорвалась тысячью цветов и угасла, подобно рассеявшемуся туману. Наконец, в дымке появилось лицо: алебастровая кожа, кроваво-красные губы, угольно-черные глаза и водопад длинных прямых ониксовых волос, будто сотканных из шелка.

— Следуй за мной, дулас.

Он пошевелил руками. Аргонавта охватило волнение. Но прежде чем разум отдал приказ конечностям, Грифон почувствовал притяжение в глубине грудной клетки. Оно контролировало его. И тащило вперед, как быка за кольцо в носу. К ней.

Не осталось ничего. Ни звука. Ни боли. Ничего, кроме бесконечной пустоты, расширяющейся во всех направлениях.

***

Мэйлия не знала, что и думать о своих спутниках. Лежа на верхней полке в купе, занятого в Беллингхэме, и притворяясь спящей, она прислушивалась к их спокойному дыханию и размышляла, отключились ли они. И когда она сможет от них сбежать.