Очарование иллюзий

— Не беспокойтесь, сэр, — заверил он. — Мы не спустим глаз с вашей дочери.

— Имейте в виду, — продолжал мистер Вандерхольц, — если вы что-то проглядите, вам обоим придется плохо.

Девина вздрогнула, услышав грозные слова хозяина, и подумала, что этот богатый и могущественный человек сокрушит любого, кто встанет на его пути. Отпустив детективов, мистер Вандерхольц принялся давать наставления горничной Нэнси-Мэй, а затем направился в гостиную и объявил, что желает остаться с дочерью наедине. Девина вышла в другую комнату. Там горничная раскладывала на туалетном столике позолоченные расчески с инициалами Нэнси-Мэй из бриллиантов.

Девина была уверена, что в плавание возьмут другую горничную Нэнси-Мэй, однако вместо нее была выбрана тридцатилетняя француженка Роз, которая дома прислуживала миссис Вандерхольц.

— Ты рада, что едешь в Европу, Роз? — спросила ее Девина.

— Конечно, мадемуазель, — ответила горничная. — Хотя я пять лет живу в Нью-Йорке и город мне нравится, я очень скучаю по прекрасной Франции и мечтаю вернуться домой.

— Мы не будем проплывать мимо Франции, — сказала Девина. — Если только мисс Вандерхольц не захочет ее посетить на обратном пути.

Француженка пожала плечами:

— Как знать, мадемуазель… Но и в Англии я буду ощущать себя ближе к Франции, чем в Америке.

Услышав аргумент Роз, Девина улыбнулась:

— Ты когда-нибудь бывала в Англии?

— Нет, мадемуазель, но слышала, что там очень холодные зимы, а в домах холодно и неуютно.

— Наверное, ты права, — согласилась Девина, — хотя в Америке тоже бывает холодно.

Она вспомнила, как Сэмюел Киворд экономил на отоплении и ей постоянно приходилось напоминать ему о дрожавшей от холода тяжелобольной жене, здоровье которой ухудшалось день ото дня.

«Для богатых — одни законы, для бедных — другие, — вспоминала Девина слова отца, — и ничего с этим не поделать».

Роскошная «Мавритания» восхитила Девину безупречным вкусом, с которым она была отделана, и изысканной обстановкой. Перед отплытием она читала рекламные проспекты компании «Кьюнард» [6], в которых говорилось, что парадные лестницы выдержаны в итальянском стиле пятнадцатого века, а интерьер вместительных кают-компаний сочетает в себе французский и итальянский ренессанс. Девина мечтала поскорее заглянуть в обеденный зал «в стиле Франциска Первого, из светлого дуба с потолком, напоминающим своды старинного замка».

«Как хочется все это посмотреть», — подумала Девина.

Комнаты каюты, в которых ей предстояло прожить неделю, оказались такими же удобными и вместительными, как и в особняке Вандерхольцев.

— Папа хочет с тобой попрощаться, — объявила вошедшая в каюту Нэнси-Мэй.

Девина поспешила к мистеру Вандерхольцу.

— Всего хорошего, мисс Каслтон, — сказал он. — Надеюсь, у вас с Нэнси-Мэй не возникнет никаких проблем. Вас ждет восхитительное путешествие!

— Не беспокойтесь, сэр, у нас будет все в порядке, — ответила Девина и, помолчав, добавила: — Прекрасный корабль!

— Согласен с вами. Жаль, что это не моя собственность!

— Папа! — воскликнула Нэнси-Мэй. — Замечательная идея! Тебе надо купить пароходную компанию!

— Теперь об этом поздно говорить. Еще пять лет назад такая покупка была возможна, а сейчас «Кьюнард» и ее дочерняя компания «Лузитания» захватили весь рынок.

— Надо построить новый, еще более современный корабль, — сказала Нэнси-Мэй.

Мистер Вандерхольц покачал головой.

— Я предпочитаю иметь дело с сушей, а не с морем, — заявил он. — И дел у меня хватает.

Нэнси- Мэй обвила его шею руками.

— До свидания, папочка, — сказала она. — Не забывай меня!

Мистер Вандерхольц поцеловал дочь и улыбнулся:

— Разве можно забыть о своей дочери хоть на минуту, если миссис Вандерхольц постоянно одолевает меня просьбами купить для нее диадему роскошнее, чем британская корона!

— От меня она тоже многого требует, — заметила Нэнси-Мэй. — Ее идеи просто неистощимы.

— Планы, проекты… — добавил мистер Вандерхольц, и они с дочерью весело рассмеялись.

Раздался звон корабельного колокола, и провожающие начали покидать лайнер, по традиции отходивший от берега в полночь. Повсюду раздавались возгласы прощания и пожелания счастливого пути. «Мавритания» стала поднимать якоря, а Нэнси-Мэй и Девина поспешили на палубу, чтобы еще раз увидеть мистера Вандерхольца, стоявшего внизу на пристани. Заиграл оркестр, и шумная толпа на берегу начала махать платками, прощаясь с пассажирами. «Мавритания» подала несколько протяжных прощальных гудков, и Девина почувствовала, как палуба под ее ногами слегка качнулась и задрожала.

Ей вспомнилась фраза, прочитанная в какой-то книге, что «прощальный гудок пароходной сирены — это целая история расставаний, тоски и потерь».

Нэнси- Мэй и Девина махали руками мистеру Вандерхольцу до тех пор, пока его силуэт не скрылся из виду.

— Ну, вот и началось наше путешествие, — сказала мисс Вандерхольц. — Ты рада?

— Конечно, — ответила Девина. — Смотрите, какое волнующее зрелище!

На темном ночном небе сияли яркие звезды, а вдалеке, на берегу, угадывались очертания больших зданий и слабо мерцали городские огни.

С моря подул легкий ветерок, и Нэнси-Мэй нетерпеливо сказала: