Очарован наповал

— Представь себе танец-импровизацию пьяного Чарли под Уитни Хьюстон на свадьбе с двумястами приглашенными. Чарли смотрит на мою двоюродную сестру и ее новоиспеченного муженька и тычет в них пальцем. В буквальном смысле «тычет» — без утайки, через весь танцпол, на глазах у гостей — и говорит мне: «Я тоже так хочу». — Париса делает паузу, чтобы Дев осознал смысл сказанного Чарли. — Морин Скотт неделями одолевала меня просьбами отпустить Чарли на шоу, и вот сам Чарли по пьяни признал, что в какой-то мере хочет отношений. Так что я подумала…

— Погоди! Твой скрытый мотив отпустить Чарли на это шоу — сама цель нашего шоу?

Париса приглаживает свой хвост.

— Да, пожалуй. Наверное, кажется нелепым, что я подумала: «Чарли может влюбиться в участницу этого шоу», но…

— Нелепым это не кажется. Только не мне.

С минуту оба молча потягивают вино.

— Чарли что-нибудь рассказывал тебе про свою семью? — еще тише спрашивает Париса.

— Не особо.

— Вот и мне не особо. В час по чайной ложке все эти годы. Насколько я разобралась, эти Уиншо — стая уродов, которым впору гореть в аду за то, как они к нему относились.

Дев определяется: Париса — самый классный человек на его памяти.

— Эти Уиншо его не заслуживают. Чарли замечательный, а они, пока он рос, относились к нему по-скотски, потому что его прекрасный мозг порой работает не так, как у всех. — Париса делает очередную паузу, а когда начинает говорить снова, в ее голосе звучит нежность. — Не представляю, как я жила бы, не чувствуя любви тех, кому полагается любить меня при любых обстоятельствах, но, боюсь, если бы росла в такой ситуации, то тоже не верила бы, что заслуживаю любви.

Шум воды обрывается, оба вздрагивают, словно их за чем-то застигли. Дев выпрямляет ноги, Париса соскальзывает с кровати.

— Чарли считает тебя хорошим другом, и я этому рада. — Париса допивает остатки вина. — Платоническая любовь тоже очень важна. Спокойной ночи, Дев.

За Парисой закрывается дверь гостиничного номера, и чувство вины снова обрушивается на Дева. Париса отправила Чарли на шоу искать любовь, и через пять недель Чарли может получить то, что хочет, — невесту, работу в айти. Чарли может получить все, если Дев не помешает.

Дверь ванной распахивается, в комнату врывается влажная сладость овсяного геля для душа, потом выходит сам Чарли и замирает. Он стоит за порогом ванной без футболки, темно-синие треники спустились на бедра так низко, что в расчет их можно не брать. Дев по-прежнему сидит на кровати со стаканом вина и сейчас дает себе ровно тридцать секунд. Тридцать секунд, чтобы поскорбеть над несправедливостью мира, в котором парень с такой внешностью поцеловал его и забыл об этом.

Деву и мускулистые тела особо не нравятся. Как правило.

— Прости, — наконец говорит Дев. — Я как раз к себе в номер собирался.

— Ничего страшного, — отзывается Чарли, но почему-то его голос звучит сдавленно.

Дев ставит стакан на тумбочку рядом с лосьоном Чарли.

— Ты доволен своим днем рождения?

— Конечно, все прошло прекрасно, — улыбается Чарли. — Спасибо, Дев.

Дев гадает, сможет ли когда-нибудь слышать «спасибо» от Чарли и не представлять его у кирпичной стены, пьяным, изнывающим от желания, благодарящим за поцелуй. Чарли густо краснеет, словно вспоминая то же самое.

Нет, ничего Чарли не вспоминает. Он просто не помнит.

— То есть спасибо за день рождения. За Парису, за торт и так далее. Я имел в виду только это.

— Да, я так и понял.

Чарли начинает подозрительно беспокойно расхаживать по комнате, биться и суетиться, как птица в клетке.

— Знаешь, мне пора спать, так что…

Чарли не помнит. Не может быть, чтобы Чарли помнил. Хотя…

— Тем вечером в клубе…

— Пожалуйста! — Чарли перебивает его сдавленным воплем. — Давай сейчас ляжем спать и поговорим об этом завтра!

Мать его, Чарли помнит!

Не разрушать бы Деву кокон фальшивого неведения, которым они себя окружили, но он не может, потому что Чарли помнит. Чарли помнит и знает, что Дев помнит; он просто целую неделю заставлял Дева одного мучиться воспоминаниями о поцелуях.

Дев вскакивает с кровати.

— Ладно, — резко говорит он. — Можешь ложиться спать. Но сначала быстренько сыграем в игру. — Он хватает Чарли за шнурок в кулиске треников и с силой прижимает к стене у кровати. — Посмотрим, кто кого оттолкнет первым.

Дев намерен лишь вывести Чарли на чистую воду — заставить признаться, что он все помнит, но притворяется, что забыл по причинам, о которых Деву особо думать не хочется. Потому что причины эти, вероятно, из области стыда и сожаления. Однако едва их тела соприкасаются, желание стебаться исчезает, потому что Дев вспоминает, что чувствуешь, когда Чарли здесь, рядом, макушкой упирается ему в подбородок. Это так приятно!

Дев с трудом удерживает веселую улыбку — улыбку, которая говорит: «Это лишь игра, теперь признавайся, что помнишь». Чарли прижимает два пальца к уголку улыбки Дева, и тот принимает это как доказательство.

— Ты, врун, зачем ты?..