Очаг на башне

– Да, – ответила Ася. – Вот, телеграмму прислал, – она покопалась в бумагах на столе. – Слова. Люблю – у-лю-лю.

– Суховато, конечно, – примирительно сказал Вербицкий, просмотрев текст. – Но ведь он очень занят.

– Он всегда занят.

– Асенька, – увещевающе произнес Вербицкий. – Он, конечно, человек довольно тяжелый, капризный... Но небесталанный, это оправдывает многое. И он вас любит. Это главное. Когда он показывал мне ваши фотографии – те, на озере, – он прямо сам не свой был от гордости, он хвастался вами, как ребенок!

– Ребенок, – ненавидяще повторила Ася и вдруг вспыхнула. Растерянно глянула на Вербицкого. – Но ведь там...

Вербицкий успокоительно положил ладонь ей на руку, и Ася вздрогнула.

– Я смотрел как художник, – сказал он. – Вы замечательная, Асенька, вам него стесняться.

– Свинья, – сказала Ася. – Какая свинья!

– Ну, не надо. Вот – думал, вам приятно будет, а вы рассердились, – мягко улыбнулся Вербицкий.

– Все-все. Это меня не интересует.

– Что не интересует?

Она молчала, покусывая губу. Потом сказала ровно:

– Он. Я ушла от него. Совсем.

Вербицкий испугался.

– Асенька, – облизнув губы, проговорил он еще более мягко. – Да что вы! Вы же так любите...

– Нет, – ответила Ася, глядя ему в лицо влажными горячими глазами. – Уже нет. Да, наверное, и никогда не любила.

Вербицкий опять нервно улыбнулся. Ему стало не по себе. Он совершенно не собирался отбивать эту женщину у Симагина. Он лишь хотел, чтобы она презирала Симагина! Не замуж ли она за меня собралась, в самом деле? Черт, да ведь она еще и беременная...

– Асенька, опомнитесь. У вас же... Вы же ждете...

– Нет, – снова сразу поняв, о чем он мямлит, ответила она. И вдруг улыбнулась ему нежно и безоглядно. – Уже нет.

Ну и хватка у нее, с ужасом понял Вербицкий. Сладкое чувство обладания пропало. Опять что-то сокрушительное происходило вне его ведома и разрешения, но – вот ведь подлость – как бы в его ответственности. Опять его насиловали.

– Вы шутите... – произнес он чуть хрипло.

– Этим очень трудно шутить, – ответила Ася все с той же безоглядной улыбкой.

Вербицкий взмок. Даже на лбу проступили капли пота, он вытер их ладонью.

– А Симагин? – тупо спросил он. Лицо Аси презрительно скорчилось.

– Ася, вы жестоки! – от души сказал Вербицкий. – Андрей – прекрасный человек. Даже если любовь начала угасать – все равно, надо терпеливо и тактично...

– Ну хоть вы не мучайте меня! – умоляюще произнесла Ася, прижимая руки к груди, словно в молитве.

И стала ему омерзительна.

Он именно такой. Я вижу. Измученный, озлобленный. Но сохранивший – наперекор всему – лучезарную свою доброту. Броситься к нему, зацеловать... Ну, скажи что-нибудь. Умоляю, скажи. Мне ведь тоже трудно. Не надо о Симагине. Хватит. Я сто раз все передумала. Перевспоминала всю жизнь, перечла письма. Ничего не нашла. Мне мерещилось. Я тебя люблю! Тебя! Неужели не видишь? Ты же взрослый, сильный, опытный. Помоги мне. Забудь, что я не поняла тебя сначала, прости меня. Помоги. Я не могу сказать сама. Хотя бы дай знак, что хочешь, чтобы я сказала сама. Ну, хочешь? Тебе будет приятно? Я люблю тебя! Слышишь? Я люблю тебя!! Скажи что-нибудь...

– Ну, я пойду, пожалуй, – выдавил Вербицкий. – Я и так занял у вас массу времени. Все еще вернется, Асенька. Приедет Симагин. Вы снова почувствуете, что он ваш, со всеми его недостатками. Пусть нет прежнего пыла – но ваш, родной...

– Я полюбила другого человека, – произнесла она, глядя Вербицкому прямо в глаза. У нее был молящий, затравленный взгляд.

Сейчас ляпнет, в панике понял Вербицкий. Сейчас ка-ак ляпнет! Им овладело знакомое чувство тягостной, безнадежной скуки, и он вспомнил: так всегда было с Инной.

– Это, конечно, сложнее, – забормотал он. – Но и это еще не причина для столь решительного шага. Любовь преходяща, а семья – свята...

– Что?! – почти крикнула Ася.

Он опять облизнул губы, а потом озадаченно пожал плечами, показывая, что речь идет о пустяках, о бытовых мелочах.

– Да что тут особенного? Знаете, – он улыбнулся, – в народе говорят: муж любви не помеха... Он часто уезжает, доверяет вам абсолютно, задерживается в институте каждый вечер – вы могли бы встречаться с вашим избранником достаточно часто.

Секунду они молчали, потом Ася тихо и твердо сказала:

– Это не для меня. Я так не хочу... не могу. Это не любовь.

– Ошибаетесь, – строго и укоризненно возразил Вербицкий. – Это и есть любовь. Влечение к данному человеку в данный момент времени. Чистое. Бескорыстное. Не завязанное на быт. А семья, построенная на любви, – простите, Асенька, это чистый блеф.

Он пожалел о том, что сказал последнюю фразу. Женщина мгновенно ухватилась за нее и разыграла в свою пользу.

– Вы не верите, – прошептала она, со страдальческим видом мотая головой. – Как мне вас убедить...

Она запнулась, и он поспешно встал.

– Я буду заходить.

– Конечно!! После работы я дома. Мне еще не так здоровится... – она смутилась и не договорила.

– Берегите себя, – посоветовал Вербицкий. – И запомните, что я сказал. Не осложняйте жизнь себе... и вашему избраннику.