Дорогие товарищи! Простите, что обращаюсь к вам. Не знаю, помните ли вы меня. Я снималась во многих кинофильмах: «Дочь партизана» и пр. Сейчас мне предстоит участвовать в общегородских соревнованиях по плаванию и прыжкам. Я должна буду прыгать с десятиметровой вышки, а у меня нет резиновой шапочки. Не можете ли вы помочь мне…»
Гуля пробежала глазами черновик письма и взялась за перо.
– «Десятиметровой» не надо. Не все ли им равно, с какой вышки я буду прыгать… «И пр.» не надо. Не так уж много я снималась в кино…
– Да ты так все выбросишь! – сказала Мирра и закрыла рукой черновик.
– И надо бы все выбросить, – проворчала Гуля. – Совестно посылать. Только и дел у фабрики, чтобы заниматься такими пустяками, как моя шапочка.
– Да ведь шапочка тебе не для красоты нужна, а для общегородского состязания.
– Ладно уж, пошлем! – сказала Гуля. – Посмотрим, что из этого нахальства выйдет.
И, нахмурив брови, она переписала письмо.
Но вспоминать о нем ей было неловко и неприятно. Она по-прежнему бегала по магазинам в поисках шапочки.
И вдруг за два дня до соревнования, рано утром, Фрося испуганно разбудила ее:
– Листоноша до нас прийшов. Расписатись треба: тутоньки и тамочки!
Гуля спросонья схватила перо и расписалась «тутоньки» и «тамочки».
А потом развязала шнурок, которым был перевязан небольшой аккуратный пакет с ленинградским штемпелем и треугольником «Красного треугольника».
В пакете были две чудные резиновые шапочки – голубая с желтыми полосками и красная с белыми.
И это еще не все.
В той же посылочке оказались две пары резиновых туфель, легких, как перышко. Самое удивительное было то, что они пришлись Гуле как раз по ноге.
– И как это на фабрике угадали номер моей лапы? – удивлялась Гуля, примеряя тапочки.
Фрося даже прослезилась.
– Не наче – казка, – говорила она.
– Голубые я себе возьму, – сказала Гуля, – а красные туфельки и шапочку подарю Мирре. Она черненькая, ей красное пойдет.
Гуля завернула подарок в газету и только после этого обнаружила в обертке пакета письмецо.