Обыкновенное чудо. Истории, которые исцеляют

и жесткий, на пятьдесят седьмом году жизни заимел кота. Кто-то подбросил котенка к порогу дома, вот и взяли с исключительно утилитарной целью, чтобы вырос и ловил крыс. И мышей душил. И с отчимом случилось перерождение: он понял, что можно любить кого-то кроме себя. Сидел с котенком на руках, кормил его из пипетки, и прямо руки дрожали от умиления и любви. Что-то замкнуло в голове. Или разомкнуло, наоборот.

И человек изменился. Он толстому рыжему коту разве что велосипед не купил. Все остальное купил: домик, когтеточки, лежанки разные и мягкие игрушки. Мисочки, витамины и коврики. И вообще стал другой, добрый. Все о своем коте говорит.

Потому что любовь меняет человека. Всегда, в любом возрасте. И сейчас учат любить себя. Но сначала надо научить любить кого-то кроме себя – вот этого не умеют многие люди. Но учатся любить себя, как ни странно. Думают, что в этом проблема. А на самом деле они просто никого не умеют любить.

Надо хотя бы с кота начать. Как-то тренироваться. Кого мы любим кроме себя и кого мы любим больше себя? Кто в этом списке? Есть там хотя бы один-два человека? Хотя бы один кот? Вот с этого надо начинать – есть ли вообще любовь в сердце человека? Или надо засеять поле семенами любви, а уж потом решать, как распорядиться тем, что взошло.

В своей практике я встречала удивительные случаи околосмертных переживаний —

так называют то, что человек видит, слышит, чувствует после клинической смерти. Я начала интересоваться этим феноменом еще студенткой философского факультета. Ведь многие философы писали об этом, начиная с Платона. Некоторые переживали личный опыт. И я пережила однажды.

Но вот какой вопрос более всего волнует людей: как же так? Ведь наши умершие близкие видят и понимают, как мы по ним убиваемся, как страдаем и плачем, особенно в первые дни после утраты. Почему же они не скажут нам, что с ними все хорошо? Что они на самом деле живы, что только земное тело осталось здесь, как ненужная одежда; почему наши близкие хоть словом не утешат нас, хоть мыслью, почему они нас так безжалостно покидают? Может быть, нет никакой жизни после физической смерти? Все это фантазии?

На этот вопрос искал ответы доктор философии Майкл Ньютон. Он под гипнозом опрашивал людей, переживших состояние клинической смерти. Задавал вопросы, получал ответы. Спросил он и о том, видели ли те, кто фактически умер, своих убитых горем родственников, дорогих близких? И пытались ли эти люди передать своим оставшимся родным информацию о себе?

Да! Так отвечали те, кого спрашивал доктор. И другому исследователю жизни после смерти, доктору Моуди, так отвечали: «Да!» Первым делом умерший пытался утешить близких и сказать, что с ним все хорошо. Но ничего не получалось. Говорить ведь душа не может, она может только ментально передавать информацию, мысленно. Или еще какие-то знаки передавать. Некоторые умершие пытались даже звонить по телефону! Но говорить словами и звуками они не могли… А самое главное препятствие для мысленной информации было вот в чем: родные были поглощены таким отчаянием и такой скорбью, что их мозг не реагировал на попытки передать информацию. Охваченные горем люди не чувствовали и не ощущали попыток души сказать им: «Не плачьте так, не терзайтесь, со мной все хорошо, мы обязательно встретимся!» Психологически это очень похоже на правду; сильная эмоция отчаяния, горя делает человека невосприимчивым, его мозг не настроен на получение сигналов. А душа умершего – условно так назовем состояние того, кто покинул тело, – уходит стремительно, захваченная потоком энергии. Это как помахать из окна отходящего скорого поезда, помахать своим провожающим, а они не видят, они поглощены чем-то другим. Плачут на перроне и не видят нас из-за горьких слез…

Почти все «умершие» пытались передать информацию и утешить близких. Но не смогли. Горе помешало этому. И это тревожило и огорчало тех, кто умер, хотя они и испытывали радость освобождения и восторг от своего нового состояния. Но их тревожило горе оставшихся, как ни странно.

Вот поэтому в состоянии отчаяния и горя мы не можем ощутить ментальную весточку от тех, кто ушел, уходит, улетает. Но они стараются. Иногда мы все же чувствуем их присутствие, они дают о себе знать; но мы не верим собственным ощущениям, ведь сильное горе «перебивает» все чувства. Какая-то вещь упадет вдруг, раздастся звук, неожиданно попадется на глаза забытая фотография, раздастся звонок с неизвестного номера… Но в первые дни близкие поглощены печалью и мало что замечают. А на попытки ментального контакта и вовсе не реагируют…

Это очень правдоподобно. Но ничего с этим не поделать, мы сильно горюем, когда теряем близких. Может быть, правильно во многих религиях чрезмерная скорбь считается излишней, ненужной? Но все же утешительно знать, что дорогие люди пытаются нам сказать, что с ними все хорошо. Смерти нет. И мы обязательно встретимся…