Обыкновенная прогулка

Он одобрительно взглянул на Планетолога, потому что понял ход его рассуждений. Они совпадали с рассуждениями самого Командира. (А вообще это опять рассуждал Эдгар, который одновременно находился на экране и в комнате). Звездолет, косо воткнувшийся в неяркое небо за рощей, и кладбище могли означать одно: когда-то сюда прибыла земная экспедиция. Люди жили здесь долго и было их много, судя по количеству холмиков, и жить они могли только в поселке, расположенном в роще, потому что вокруг, до самого горизонта, то слегка понижаясь, то плавно уходя в небо, тянулась голая бурая степь. Поселок должен был находиться в роще - тесниться в звездолете не имело смысла, потому что воздух планеты почти не отличался от земного. Оставалось неясным, почему никто не спешит по тропинке из бурой рощи, почему не привлек никого гром двигателей и пылевая буря, почему равнодушны остались жители поселка к посадке космического корабля. И это кладбище...

Командир медленно расстегнул скафандр. Остальные тоже расстегнули скафандры. Он еще раз обвел взглядом сидящих в креслах людей, делая выбор. Врач. Механик. Инженер. Программист. Биолог. Лингвист... Потом сказал:

- Пойдут четверо. Я, Планетолог, Врач... - Он запнулся, поймав взгляд Лингвиста. Лингвист пока не мог похвастаться практикой - дальние миры оказались необитаемыми. - Лингвист, - поднимаясь, закончил Эдгар.

Четверо человек в одинаковых голубых комбинезонах и прозрачных шлемах поочередно спустились по узкой лесенке, ведущей из люка корабля. На шлемах настоял Врач, настороженный обилием могил. Тяжелые ботинки звездолетчиков утонули в сером пепле сожженной при посадке травы. Командир махнул рукой и первым двинулся к холмикам с желтыми угловатыми обелисками.

Да, это все-таки были могилы.

Люди медленно шли по пыльной тропинке между холмиками, поросшими бурой травой, и читали имена, выбитые на желтых камнях. Камни были мягкими и надписи проступали нечетко, как старинные письмена.

"Юджин Питерсон"... "Роберт Шервуд"... "Гедда Свенссон"... "Шарль Домье"... "Ричард Адамс"...

И много, очень много других имен.

Они переглянулись, молча прошагали по тропинке

и вступили в бурую рощу, в хаос изогнутых стволов, покрытых

шероховатыми красными наростами. Ветви начинались почти от самых

корней и тянулись вверх, расталкивая друг друга растопыренными

бурыми листьями. Листья хорошо были видны на экране цветного

"Рубина" - гладкие, широкие, с зазубренными краями, они

постоянно мелко-мелко дрожали, и то темнели, словно наливаясь

бурым соком, то светлели, так что глазу было трудно привыкнуть к

этой перемене цвета. Кто-то шумно завозился в сплетении ветвей над тропинкой и сверху посыпались листья. Четверка вскинула лучевые карабины и застыла, вглядываясь в бурый полумрак над головой.

Возня утихла и только листья продолжали падать на тропинку, покрываясь на лету лабиринтом белых изломанных линий.

- Стрелять в крайнем случае, - напомнил Эдгар и двинулся дальше, внимательно глядя по сторонам.

Хотя какой случай считать крайним?

Тропинка делала крутой поворот налево. Командир отвел ветви, осторожно шагнул вперед и махнул своим спутникам. Перед ними открылся неглубокий карьер, заполненный знакомыми желтыми глыбами. Возле одной из них, на горке каменной крошки, лежал отбойный молоток. Они постояли немного у края карьера, опять молча переглянулись и направились дальше.

Тропинка все вела и вела их в глубь рощи и привела, наконец, к ручью. По темной воде плыли, кружась и натыкаясь на берега, широкие бурые листья. А на другом берегу стояло обыкновенное ведро. А еще дальше выглядывала из-за деревьев оранжевая стена домика.

...Да, они были первыми гостями заброшенного поселка, вспоминал

потом Эдгар, возвращаясь с товарищами к кораблю и одновременно

сидя у телевизора. Да, они были первыми гостями маленького уголка

Земли, очутившегося в головокружительной дали от зеленых земных лугов. За два часа они многое увидели и поняли. И то, что поняли они, было печально. Сжималось сердце при виде уютных оранжевых домиков среди незнакомых деревьев, перехватывало дыхание от клумб, заросших астрами и георгинами, и земная сирень сплеталась с бурыми ветвями деревьев чужой планеты, и на картофельных грядках лежали странные бурые листья, исчерченные лабиринтом белых линий, и такие домашние ромашки качались над бурой травой...

Они бродили по поселку и смотрели, смотрели, смотрели...

Глубокое противоперегрузочное кресло, атрибут рубки

управления космического корабля у одного из домиков и в кресле вязальные спицы. Приоткрытая дверь и у порога - стоптанные домашние туфли. Военный гусеничный вездеход, уткнувшийся в узловатый ствол. Веревка, протянутая между деревьями, и на веревке - выцветшая мужская сорочка. Заброшенные огороды. Лопата, лежащая у грубо сколоченной скамейки под кустом сирени. Внушительный желтый куб корабельного синтезатора и рядом покосившаяся копна бурой травы. Застрявший в ветвях полосатый пакет. Еще одно кресло у клумбы.