Обычный день

Когда это случилось, мы с Говардом чувствовали себя просто ужасно, что совершенно естественно. Говард ушел с полицейскими, а я предложила пойти и все рассказать Вики. Ничего приятного в этом не было, можете себе представить, но кто-то должен это сделать, а я знала девочку с самого ее рождения. Хорошо, что Дорри тогда отдыхала в летнем лагере, она бы ужасно расстроилась. Когда в тот вечер я позвонила в дверь Лэнсонов, то и представить не могла, как воспримет такое известие ребенок; никогда я не была высокого мнения о родителях, которые уходят развлекаться по вечерам и оставляют дома в одиночестве пятнадцатилетнюю девочку – чего только не пишут в последнее время о взломщиках, нападающих вот на таких беззащитных девочек. Наверное, Хелен считала, что Вики все-таки не одна, раз уж мы тут рядом и выходим проветриться по вечерам.

Впрочем, в любом случае Вики сама не была такой уж осторожной; в тот вечер она сразу же открыла, не спросив, кто за дверью, и не убедившись, что там не какой-то незнакомый мужчина; я вот не позволяю Дорри открывать дверь по ночам, если только она не уверена, кто именно находится по ту сторону. Хорошо, скажу без обиняков: Вики мне не нравится. Даже в ту ночь, зная, что предстоит выдержать девочке, не могла я себя заставить смотреть на нее с симпатией. Мне было ее ужасно жаль, это точно, и в то же время я постоянно думала о том, что же делать после того, как я ей обо всем сообщу. Такая она большая, неуклюжая и уродливая, что я просто не могла и вообразить, каково ее обнимать и утешать – меня мутило от мысли, что придется похлопать ее по руке или погладить по голове. И все же кроме меня это сделать было некому. Всю дорогу от нашего дома я размышляла, как ей сказать обо всем, а когда она открыла дверь и молча посмотрела на меня, не поздоровавшись и не улыбнувшись – просто стояла и смотрела, она вообще не из тех, кто делает первый шаг, хотя бы из вежливости, если вы понимаете, о чем я, – тогда я едва не растеряла всю свою храбрость. В конце концов, я спросила, можно ли войти, чтобы сообщить кое-что важное, а она всего лишь открыла дверь пошире и так и осталась стоять в стороне. А когда я вошла, то закрыла за мной дверь и продолжила стоять на месте. Соседский дом я знаю не хуже собственного, и потому прошла в гостиную и села. Вики пошла за мной и тоже села, молча глядя на меня.

Правильно сообщить такие вести невозможно, вот я и решила сначала сказать что-нибудь ласковое, а потом все же очень серьезно произнесла:

– Вики, у меня очень плохие новости, тебе понадобятся все твои силы.

Не сказать, чтобы она мне хоть немного помогла. Так и сидела, смотрела на меня, и я вдруг подумала, что, может, все это странное беспокойство: и отъезд Говарда посреди ночи, и огни у нас повсюду, да и мой приход помогли ей сообразить: что-то не так, и она, возможно, уже догадалась, что дело связано с ее родителями, и даже поняла, что именно произошло, а потому, чем скорее она услышит правду, тем лучше, подумала я и сказала:

– Вики, произошел несчастный случай. Капрал Аткинс из полиции позвонил нам несколько минут назад, потому что знал, что ты дома одна, и хотел, чтобы кто-нибудь побыл с тобой. – Я бы предпочла и дальше обсуждать мельчайшие подробности того вечера, чем переходить к самому главному, однако этого никак нельзя было избежать. Я точно знала, что скажу дальше, и, вздохнув поглубже, произнесла: – Вики, с твоими родителями произошел несчастный случай.

До тех самых пор она не сказала ни слова, ни единого слова с той минуты, как я вошла в дверь, а когда ответила, то очень коротко, всего лишь:

– Да.

Я подумала, что девочка, должно быть, в шоке, и с радостью вспомнила, как перед отъездом Говард позвонил доктору Харту и попросил его помочь мне с Вики. И я начала думать, сколько еще нам ждать доктора, потому что я не представляю, как вести себя с больными людьми и обязательно сделаю что-нибудь не так.

Подумав о докторе, я сказала:

– Они всегда ездили очень быстро.

А она ответила:

– Я знаю.

Я все ждала, когда она заплачет, узнав, что родители погибли, а потом вспомнила: ей же никто не сказал, что они погибли, она знает только, что они попали в аварию. И тогда я опять вздохнула и проговорила:

– Они… оба… – Я просто не могла этого выговорить, не могла заставить себя сложить именно это слово, но все же сказала: – Умерли.

– Я знаю, – ответила девочка.

Ну вот, значит, можно больше не беспокоиться.

– Нам очень жаль, Вики, – добавила я, раздумывая, не пора ли подойти к ней и погладить по голове.

– Как вы думаете, они верили, что умрут? – спросила Вики.

– Наверное, никто в это по-настоящему не верит… – начала я объяснять, однако заметила, что девочка меня не слушает, а смотрит на свои сложенные на коленях руки и качает головой.

– Я их предупреждала, – пояснила она. – Еще пару месяцев назад я сказала маме, что это случится, они попадут в аварию и погибнут, но она не стала меня слушать, никто никогда меня не слушает. Мама говорила, что у меня подростковые фантазии.