Обычная жизнь

– Великолепно, – с кривой ухмылкой откинулся на спинку кресла Командующий, сплетая перед собой пальцы в замок. – Ну и как – узнал ты что-нибудь важное для победы в этой войне?

– Узнал, – хладнокровно ответил я. – Лилит, скорее всего, не уничтожен, и, вероятно всего, именно его – запах? излучение? и привлекает всех Ангелов к Токио-3. Остальные геофронты, видимо, или были пусты изначально, или их обитателей уничтожили люди, или же некоторые из каверн ещё просто не вскрыты. Но если Ангел, прорвавшийся к Лилит, может устроить конец света, то и Ева в этом плане ничуть не менее опасна, потому как является по сути тем же Ангелом. Вероятнее, из-за этого возможности Евангелионов искусственно ограничены – у них отсутствует лучевое и прочее встроенное оружие, а также источник огромного количества энергии – ядро. Понимаю, лучше уж боевая машина с возможностью проработать автономно всего десять-пятнадцать минут, чем потенциально опасный биомеханоид с практически неограниченным временем работы…

– Достаточно, – абсолютно спокойным тоном прервал меня Гендо. – Тебе на подобные выводы понадобились всего сутки?

– Нет, больше трёх месяцев, – уголками губ усмехнулся я. – Я всё время хотел понять происходящее и пытался сделать прогноз… В свете новой информации это оказалось более лёгким делом, чем раньше – строить гипотезы на основе хоть каких-то данных проще, чем гадать.

– Мой сын никогда не был ни храбрецом, ни гением… – несколько отстранённо, но достаточно зловеще уронил Командующий. – Он мог набраться храбрости, оказавшись в смертельной опасности… А заполучив хороших учителей и обретя друзей, стать более уверенным в себе… Но вот набраться ума?.. Хмм…

Холодный взгляд прикрытых очками-хамелеонами глаз, не столько изучал меня, словно препарировал. Как редкое животное или интересное насекомое. И почему это он говорит обо мне, как о постороннем человеке?

Момент истины, Виктор? Ещё никогда Штирлиц не был так близок к провалу?

– Ты никогда не знал меня, – ровным тоном произнёс я. – Ты и сейчас не знаешь, кто я такой.

– Напротив. Отлично знаю, – Гендо слегка прищурился. – И точно знаю, что ты изменился. Вот только когда? Когда приехал в Токио-3 или раньше?

– А быть может, когда я уезжал из Токио-3? – слегка подался я вперёд, добавляя во взгляд немного безумия.

– Что ты имеешь в виду?

– Я ведь родился и до четырёх лет жил здесь, пока… – я сделал паузу, сверля Гендо тяжёлым взглядом исподлобья. – Пока не погибла мама.

Прикрыть глаза. Нырнуть в звёздную бездну чужих воспоминаний, которых Синдзи не смог бы вытащить из своей памяти ни за что и никогда.

Не то… Не то… Опять, не то… Ага!..

– Один из секторов штаб-квартиры, наспех переоборудованный в жилой, пока постройка нормального жилья здесь и на поверхности ещё только велась… – чужое воспоминание послушно раскрывается передо мной, словно бутон диковинного цветка. – Похоже, отец, ты так до сих пор там же и живёшь… Надо же – почти одиннадцать лет уже прошло… И Юнит-01. Сколько ему там официально – два года? А на самом деле больше тринадцати…

– Ты не можешь ничего этого помнить, – проскрипел Командующий. – Это просто невозможно. Кто рассказал тебе всё это?

– Хочешь я перескажу последние слова, которые вы произносили в рубке перед активацией Ноль-первого? «Что здесь делает ребёнок? Это – Синдзи, сын Командующего Икари. Икари, тут не ясли, а научная лаборатория! Сегодня очень важный день, так что… Козо, я не думаю, что мой сын сможет чем-то помешать»… Продолжить? Конечно, ты можешь предположить, что всё это рассказал мне Фуюцки, но ведь сам прекрасно знаешь, что это не так.

– Ты был ребёнком. Всего лишь ребёнком!

– Конечно, – я откинулся на жёсткую спинку стула, неосознанно копируя Гендо. Ногу на ногу, руки скрестить на груди – поза максимальной психологической закрытости в беседе… – Поэтому этот ребёнок плакал, когда ты оставил его у своего брата и ушёл. Но это были его последние слёзы.

– Ты ненавидишь меня, – неожиданно спокойным тоном произнёс Командующий.

– Нет, – немного подумал и добавил. – Уже нет. Сначала была горечь и обида. Потом пришла ненависть. Но в итоге осталось только равнодушие.

– Если тебе всё равно, ты мог бы и не сесть тогда в кабину Ноль-первого. Какая разница – будет жить мир или умрёт?

– Мир не виноват в извечном конфликте отцов и детей, – усмехнулся я, ловя ответную ухмылку Гендо. – И вообще, лишние эмоции часто только вредят.

– Превосходно, – Командующий поднялся с места, и я последовал его примеру. – В таком случае следуй за мной.

В общении с Гендо я уже отвык удивляться… Но он до сих пор продолжал не только удивлять, но даже шокировать своими поступками.

Командующий подошёл к стене, нажал невидимую мне клавишу, открывая дверь в небольшую кабину лифта. Вошёл внутрь, следом за ним – я. Двери сомкнулись и лифт начал стремительно опускаться вниз, постепенно набирая скорость.

Какое-то время мы провели в молчании, стоя бок о бок.

– Все твои упрёки справедливы, – наконец нарушил тишину Гендо. – Но я не собираюсь просить прощения – всё это было необходимо, хотя ты и не поймёшь моих мотивов.