Обычная жизнь

Я выжидательно уставился на японца, чувствуя, что он явно что-то знает, хотя и не договаривает. Ну, или, если у меня просто психическое заболевание огромного масштаба, то всё вокруг – это всего лишь порождения моего воспалённого разума. А значит, это всё – часть меня, и где-то подсознательно я знаю ответы на все свои вопросы…

– Знаешь, какое самое сильное чувство, лейтенант? Это страх. Если ты не дурак и не безумец ты всё равно будешь чего-то бояться. Можно побороть свои страхи, можно их преодолеть, но они никуда не денутся и всегда будут рядом. Это как тень от воткнутого в землю меча. Будет меч – будет и его тень. Будет храбрость и где-то рядом всегда будет страх.

Но иногда, лейтенант, страх – это благо. Когда ты сталкиваешься с чем-то неизвестным и непонятным, порой только страх и может тебя спасти. Боязнь гибели или позора позволяет слабому человеческому разуму зацепиться хоть за что-то привычное. Именно поэтому твой кошмар и стал для тебя проводником в этот мир.

– Этот мир, товарищ генерал?..

– Может быть, это другой мир, а, может быть, и всего лишь изнанка нашего – это мне неизвестно, – пожал плечами японец. Помолчал и неожиданно добавил. – В конце концов я ведь даже не знаю, правильно ли называть меня генералом Курибаяси Тадамити… Настоящий генерал Курибаяси умер в своей последней атаке на Иводзиме, а я всего лишь его бледная тень с зияющей прорехами памятью, я всего лишь…

Лицо Тадамити исказилось.

– Я знаю многое о том, что случилось в мире, но не помню собственной смерти, словно… Словно историю своей жизни я прочитал в какой книге ещё в детстве и успел почти всё позабыть. И нет, я не душа генерала Курибаяси, я всего лишь её частичка, оставшаяся запертой в мече, который он оставил дома перед своей последней битвой… Лейтенант, ты веришь, что у оружия есть душа?

– Ч-что? – вздрогнул я.

– Душа, – повторил японец. – У некоторых вещей просто обязана быть душа – иначе никак.

Я вспомнил о душе Юй, заключённой в Еве-01 и мне стало не по себе.

– Я не говорю сейчас о винтовках, танках или самолётах – их век слишком короток, чтобы у них был шанс осознать себя как личность. Но вот мечи или, скажем, корабли… Они успевают прожить долгую и насыщенную жизнь. Они знают, какова на вкус кровь врагов и хозяев. Они могут многое вспомнить и многое хотят забыть…

Генерал усмехнулся.

– Я сейчас в очень интересной ситуации… Прямо как тот древний мудрец, который однажды заснул, и ему приснилось, что он бабочка, которой снится, что она мудрец. А проснувшись, он долго не мог понять, кто же он – мудрец, которому снилось, что он бабочка или бабочка, которой снилось, что она мудрец… Вот и я теперь думаю – кто же я? Генерал, который решил, что он душа меча, или же душа меча, которой приснилось, что она – генерал?

У меня уже начала идти кругом голова от ощущения сюрреалистичности всего происходящего. И ведь, что самое обидное, я себя уже начал потихоньку щипать за ногу, но кроме болящей конечности никакого результата не добился…

– Впрочем, это всего лишь философия, – с усмешкой заявил Курибаяси. – Не особо вслушивайся в бурчание старого солдата, лейтенант… Лучше скажи, как тебе живётся-то?

– Да вроде бы ничего… – несколько недоумённо пожал я плечами. – Учусь, тренируюсь, служу потихонечку… Ангелов время от времени убиваю…

– Нет, это-то я всё и так знаю, – покачал головой Тадамити. – Ты лучше скажи, как тебе действительно живётся. Всё-таки ты не японец, ещё очень молод, да и миссия у тебя прямо скажем трудная…

– Знаете, товарищ генерал… – только сейчас поймал себя на мысли, что почему-то с языка автоматом срывается именно «товарищ», а не «господин»… Впрочем, если товарищей у нас всего лишь попытались в 91-м отменить, то вот господ в 17-м очень даже перестреляли…

– Да привык я, в принципе. Человек – он такая тварь, что почти ко всему может привыкнуть… Как-то даже теперь и забываю иногда, что была у меня другая жизнь и другой мир. Немного я здесь прожил, но уж слишком пришлось со всем этим сродниться.

– Это хорошо, – вздохнул японец. – А то ведь у вас там кроме тебя и драться-то некому – женщины сплошняком…

– Нет, ну женщина – тоже человек… – возразил я.

– Дело женщины – хранить дом и детей, а войной пускай занимаются мужчины, – категорическим тоном заявил генерал.

– Как бы мне это Мисато и особенно Аске объяснить… – задумчиво почесал я затылок. – Да и что делать, если других нет? Приходится воевать с теми, кто есть…

– Глупая у вас всё-таки война, хочу сказать, – заметил Курибаяси. – Очень уж противник себя странно и нелогично ведёт. Почему Ангелы нападают поодиночке? Почему такой сильный разброс в возможностях и тактике? Если это война, то почему нет первичного удара по стратегическим объектам и инфраструктуре врага?

– Ох, товарищ генерал, умеете вы вопросы задавать… Если бы мы всё это знали, то наверняка было бы легче бороться с Ангелами… Но они, наверное, действуют по какой-то негуманоидной логике…

– Это всё бред, лейтенант. Логика может быть негуманоидной, но не может быть нелогичной.

– Ну, может быть, это какая-то особо хитрая тактика…