Обычная магия

Бьёрн поблагодарил и понёс притихшего “зомби” куда-то вперёд. Вскоре появились ещё два костра, образуя то ли неровный квадрат, то ли неполный круг, и Бьёрн остановился в центре фигуры. Вспыхнул пятый костёр, и Бьёрн опустил мальчика на снег. Начертил над ним сложный знак — тот слабо замерцал.

Руслан заметил краем глаза, как щёлкнул пальцами пожилой мужчина, к которому уже вернулись его молчаливые спутники. Костры тут же взвились высоко-высоко, а затем потянулись к знаку Бьёрна, и знак вспыхнул так, что Руслан зажмурился и вскрикнул.

Когда он проморгался, загадочного мужчины нигде не было, а Бьёрн стоял рядом с учеником, аккуратно держа на руках бледного мальчика без сознания и без всяких наростов.

Мальчишка был завёрнут в Бьёрнов свитер и куртку поверх, а наставника, кажется, совсем не смущало то, что он стоит на декабрьском ветру в одной футболке.

— Отвезём пацана обратно Ленке. Теперь-то уж откачают.

Нет существа страшней

Бьёрну позвонили в девять.

Они с Русланом как раз собирались ужинать.

— Да. Да, это Бьёрн, — наставник отбросил вилку, уже нацеленную было на аппетитный кусок стейка. — Когда? Где? Какая больница? Еду.

Он поднялся, не глядя на еду, и бросил:

— Демон в больнице. Звонила его жена.

— Что с ним?

— В коме. Почему — неясно. Но вчера оставил жене мой номер и велел звонить, если что.

Бьёрн уже оделся и теперь сосредоточенно рассовывал по карманам какие-то мелочи.

— Я с тобой, — Руслан тоже встал из-за стола. — Вдруг чем-то помочь нужно будет. Не врачам, а по нашей части…

Бьёрн молча кивнул и взялся за телефон: вызывать такси. Руслан, не удержавшись, на ходу сунул в рот отрезанный кусок своего стейка — вкусно! — и тоже принялся торопливо натягивать свитер и пуховик.

Что же случилось с Демоном? Руслану вспомнился Кириллов лес и ледяная стая, странный мешочек и Демоновы слова “я сам разберусь, ладно?”

Видимо, не разобрался. Хотя, может, он попал в больницу не поэтому? Тогда зачем сказал жене звонить Бьёрну? Ладно, что толку спрашивать самого себя — скоро они всё узнают.

Когда подъехало такси, оба были уж готовы: одеты, обуты, рюкзаки на плечах. Машина на этот раз была другая, а за рулём сидел незнакомый словоохотливый мужик, всю недолгую дорогу до больницы жаловавшийся на цены, мэрию и горсовет, ДПСников и погоду.

В холле больницы их встретила пышнотелая женщина с длинной русой косой. Она сразу подошла к Бьёрну и сказала, непривычно окая:

— Вы, что ли, Бьёрн? Серёженька так вас и описывал. Ох, горюшко! — она замолчала, всхлипнув.

— Вас как зовут? — спросил Бьёрн.

То ли ему действительно нужно знать, то ли просто хотел отвлечь женщину.

— Оксана я. Жена Серёжина. Ох, я ж вам по телефону говорила… — она снова всхлипнула, но всё же взяла себя в руки. — Вы простите: я вся извелася.

На шее у женщины висел большой кулон со сложным выгравированным знаком. На полных запястьях пестрели разноцветные браслеты: бисерные, из ниток, шнурки. На некоторых висели подвески со знаками, на других — просто бусины.

— Что случилось?

— Мне с больницы позвонили. Сказали: нашли Серёженьку на автобусной остановке. Какой-то добрый человек “скорую помощь” вызывал, спасибо ему небесное! Другие-то думали, видать, что пьяный лежит. А Серёженька и не пьёт почти! Чуть-чуть по праздникам. Али когда дело большое закрывает. Вы-то ведь тоже колдуны, да?

Она так растерянно и в то же время обнадёженно посмотрела сначала на Бьёрна, потом на Руслана, что последнему стало не по себе.

— Так что с Де… с Сергеем?

Бьёрн, напряжённый и внимательный, на взгляды печальных голубых глаз внимания не обращал.

— Не сказали мне. Я приехала только что. Вас ждала.

— Идёмте.

В регистратуре им сказали, что Коновалов Сергей Игоревич лежит в реанимации и что толпами ходить туда не положено. В итоге почти рыдающей, но очень настойчивой Оксане удалось договориться, чтобы с ней до палаты поднялся “брат”, а не то ей “станет совсем худо, упадёт она прямо в коридоре и будет в рыданиях биться”. А Руслан остался ждать наставника внизу.

Больница действовала на Руслана угнетающе. Он, к счастью, был здоровым ребёнком, а потом подростком. В больнице он был только, когда болела бабушка. Она через три месяца умерла, а в памяти Руслана остались неприятно светлые коридоры, одинаковые двери, за которыми по-разному страдали люди, и настойчивый запах хлорки, тушёной капусты и каких-то лекарств.

Здесь, в холле, пахло по-другому. Мытыми полами и нежилым помещением. Так пахло в пустой школе.

К возвращению Бьёрна Руслан успел изучить яркие плакаты на стенах: признаки инсульта, вред курения, призыв стать донором и спасти жизнь, витрины аптечного киоска и киоска с газетами и канцелярией.

Бьёрн крутил на пальце связку ключей с соломенной куколкой вместо брелока. Кивнул Руслану, и тот поспешил за наставником к выходу.

На улице Бьёрн сказал:

— Демон мне письмо оставил. Велел жене передать письмо мне, если с ним что случится, но она конверт дома забыла. Вот, ключи дала, чтоб я сам забрал.

— Она видящая? — невпопад спросил Руслан.