Обычная девушка

— Придите, вкусите чистую девственную силу, — торжественно изрек Генрих, и Катя увидела, как Отбирающие склонились над жертвой. Их губы касались самых пригодных для получения энергии мест — один жадно приник к бьющейся на шее венке, двое терзали запястья, третий припал к левой груди девушки, туда, где отчетливо билось сердце, и пил почти напрямую, а остальные довольствовались венами на бедрах жертвы.

Кате вспомнился давний рассказ Строгов о том, как питаются Делестус. "Есть несколько способов получения энергии, — говорил Сергей Леонидович. — Первый, и самый приятный и для делестус, и для соурсе, это секс. Во время такого контакта, энергию получить очень легко, и она приносит радость и умиротворение в душу Отбирающего. Но есть и более нейтральный вариант — прикосновение к тем местам на теле источника, где отчетливо ощущается пульс. Этот способ хорош, когда между делестус и соурсе нет взаимного притяжения, или отношения строятся на деловой основе".

И сейчас она наблюдала именно второй вариант. Правда, говорить о деловой основе было сложно, зная, что контракт, подписанный соурсе, — а Отбирающие всегда подводили под свои отношения юридическое обоснование, — будет для нее последним.

Катя смотрела на пятерых мужчин, и щиты ее дрожали, не справляясь с захлестывающими душу эмоциями.

Делестус вытягивали из девушки энергию, пили ее ненасытно, некрасиво, причиняя немалые мучения несчастной.

Катерина видела, как постепенно бледнеет лицо жертвы, как синеют губы, как затухает дыхание…

— Слабая, — тихо произнес у нее над ухом Генрих. — Моим мальчикам ее надолго не хватит. Еще десять минут — и от нее останется лишь холодный труп.

Он бросил на Катю острый взгляд.

Она почувствовала безнадежное отчаяние.

Нет. Не сможет. Не сможет она равнодушно отвернуться и сделать вид, что ничего не происходит. Не сможет уподобиться этим монстрам в человеческом обличье.

— Вы сумеете это остановить? — резко спросила у Стоцкого.

И пусть умом она понимала, что все происходящее — провокация, и что Генрих специально привел ее сюда, но сердце билось в груди все сильнее, а все попытки закрыться и не поддаваться на уловку проклятого старика провалились.

— Разумеется, моя дорогая, — довольно улыбнулся Генрих. — Одно твое слово — и девчонка будет свободна.

Катя вскинула на него взгляд. Времени раздумывать не было.

— Что вы потребуете взамен?

Она напряженно смотрела на Стоцкого. Перед глазами промелькнули отвратительные картинки — она видела на месте этой девушки себя, чувствовала омерзительные прикосновения чужих губ, ощущала на своем теле грубые, безжалостные руки…

Господи, неужели, она, правда, готова это сделать?

— Ты должна будешь подписать контракт. Жениться я передумал, а вот в качестве источника ты можешь мне пригодиться, — деланно равнодушно заметил Генрих, но Катя видела в его глазах тщательно скрываемое нетерпение.

— Сколько?

— Полгода.

Катерина вздрогнула. Полгода рабства. Но разве они сравнятся с жизнью юной девушки?

Да, это не первая и не последняя жертва Отбирающих, да, она, Катя, не сможет спасти всех, но и бесстрастно наблюдать за ужасной смертью молоденькой девчонки не в силах.

— Я согласна, — тихо ответила Катерина, сама ужасаясь своему ответу.

Что ж, ее похититель выиграл. Добился своего. Но это не значит, что она проиграла. Жизнь среди Отбирающих научила ее одной простой истине — в любых обстоятельствах нужно прежде всего оставаться человеком. И сейчас был именно такой момент — либо она переступит грань, спасет себя и уподобится худшим из делестус, либо потеряет свободу, но сохранит человеческое достоинство. О последствиях своего решения она старалась пока не думать. Потом она попробует найти какой-то выход. Вернее, она его обязательно найдет.

— Замечательно, — в голосе Стоцкого прозвучало тщательно сдерживаемое торжество. Еще бы. Он получил то, что хотел.

— Остановите их, — резко выкрикнула Катя, не в силах больше наблюдать за отвратительным обрядом.

— Достаточно, — властно приказал Стоцкий, и Отбирающие неохотно подчинились.

Они оторвались от девушки и, по одному, стали отходить от жертвенника. Катя с тревогой смотрела на неподвижно застывшую жертву. О, нет. Та почти не дышала.

Катерина резко повернулась к Стоцкому.

— Девочке нужна помощь.

— Ее жизнь в ваших руках, — равнодушно отозвался тот.

— И вы ничем мне не поможете?

Стоцкий молча развел руками.

— Что ж, понятно. Надеюсь, я могу вернуться в прежнюю комнату?

— Разумеется, — кивнул Генрих.

Он усмехнулся, наблюдая за тем, как Катерина пытается привести девушку в чувство.

— Ну, же, давай, — тихо шептала она, растирая ледяные ладони и вливая в несчастную толику своей силы. — Не сдавайся. Ты должна жить.

— Таким слабачкам жизнь ни к чему, — презрительно заметил Стоцкий.

— А это уже не вам решать, — зло сверкнула на него глазами Катя. — Просыпайся, девочка, — вернулась она к своему занятию. — Ну, же, посмотри на меня.

Девушка с трудом открыла глаза и непонимающе огляделась вокруг.