Обвенчанные утром (ЛП)

Кэтрин стояла как громом поражённая. Спотыкаясь, она добралась до своего места и буквально рухнула в кресло, стараясь взять себя в руки. Она сидела и смотрела вперёд, не видя ничего вокруг себя, оглушённая шумом театра, который давил на девушку со всех сторон. Кэтрин старалась понять свои ощущения, возвести барьер между собой и страхом. На самом деле, это был вовсе не страх. Она презирала Латимера, но он уже не представлял для неё ту неотвратимую угрозу, какой являлся много лет назад. У неё было достаточно денег, чтобы жить так, как она пожелает. У неё были Гарри и Поппи, и семья Хатауэй.

Её оглоушило то, что Латимер с предельной точностью показал (выразил) всё то, что подсознательно её и так уже беспокоило. Можно бороться с людьми, но не со слухами. Можно солгать о своём прошлом, но правда всплывёт так или иначе. Можно пообещать быть верным и заботливым, но люди часто забывают о таких обещаниях.

Кэтрин впала в уныние. Она чувствовала себя так, будто вывалилась в грязи.

Поппи села рядом, беззаботно улыбаясь.

— Второй акт уже скоро начнётся, — проговорила она, — как вы думаете, крестьянину удастся отомстить барину?

— Без сомнения, — отозвалась Кэтрин, стараясь выглядеть так, словно ничего не произошло, но её голос звучал напряжённо.

Поппи перестала улыбаться и пристально посмотрела на Кэтрин.

— С вами всё в порядке, дорогая? Вы побледнели. Что-то случилось?

Прежде чем Кэтрин ответила, Лео пробился обратно в ложу в сопровождении официанта, который нёс поднос с шампанским. Негромкий звон колокольчика со стороны оркестровой ямы прозвучал сигналом окончания антракта. К облегчению Кэтрин, гости начали покидать их ложу, а толпа зрителей в коридоре разошлась по своим местам.

— А вот и мы, — произнёс Лео, протягивая бокалы с шампанским Поппи и Кэтрин. — Наверное, вам захочется побыстрее его выпить.

— Почему? — спросила Кэтрин, заставляя себя улыбаться.

— В таких фужерах шампанское очень быстро выдыхается.

Кэтрин осушила свой бокал слишком быстро для леди, закрыв глаза и чувствуя, как  каждый глоток щекочет ей горло.

— Я не имел в виду — так быстро — заметил Лео, тревожно посмотрев на Кэтрин и слегка ей улыбнувшись.

Огни стали гаснуть, зрители заняли свои места.

Кэтрин бросила взгляд на серебряное ведерко с охлаждённым шампанским. На горлышке бутылки была аккуратно повязана белоснежная салфетка.

— Можно мне ещё бокал? — прошептала она.

— Нет, ты опьянеешь, если будешь и дальше пить с такой скоростью.

Лео взял пустой бокал Кэтрин, отставил его в сторону и сжал её ладонь в перчатке.

— Расскажи мне,— нежно попросил он. — О чём ты думаешь?

— Позже, — отозвалась она, освобождая свою руку. — Пожалуйста.

Она не хотела портить этот вечер и не собиралась давать Лео ни малейшей возможности броситься на поиски Латимера и спровоцировать драку прямо в театре. Она бы ничего не добилась, рассказав Лео всё прямо сейчас.

В зале стало темно, и пьеса возобновилась, но мелодрама потеряла для Кэтрин всё своё очарование. Она словно заледенела в сковавшем ее отчаянии, не отводя от сцены застывшего взгляда, вслушиваясь в диалог актёров, как будто они говорили на другом языке. Все её мысли были заняты поиском выхода из положения, в котором она очутилась.

Казалось, то, что она уже знала ответы на все вопросы, потеряло всякий смысл. Не по своей вине она попала в ту ужасную ситуацию. Ответственность за это лежала на Латимере, Алтее и её бабушке. Кэтрин могла бы убеждать себя в этом до конца жизни, и всё же чувство вины, боль, смятение не покидали её. Как ей избавиться от этого груза? Как обрести свободу?

В течение последующих десяти минут Лео то и дело бросал на Кэтрин тревожные взгляды, чувствуя, что что-то не так. Кэт очень старалась сосредоточиться на пьесе, однако Лео видел, что её ум занят решением какой-то серьёзной проблемы. Она была отстранённой, недосягаемой, как будто заледенела. Стараясь успокоить, он снова взял её за руку и попытался пробраться под перчатку. Её кожа была удивительно холодной.

Нахмурившись, Лео склонился к Поппи.

— Что, чёрт побери, случилось с Маркс? — прошептал он.

— Понятия не имею, — беспомощно отозвалась она. — Мы с Гарри разговаривали с лордом и леди Деспенсер, а Кэтрин отошла в сторонку. Затем мы обе заняли свои места, и я заметила, что с ней что-то не так.

— Я провожу её обратно в гостиницу, — сказал Лео.

Гарри, который услышал его последнюю фразу, нахмурился и пробормотал:

— Мы уедем все вместе.

— В этом нет никакой необходимости, — запротестовала Кэтрин.

Игнорируя её замечание, Лео пристально посмотрел на Гарри:

— Будет лучше, если вы останетесь и досмотрите пьесу. А если кто-нибудь спросит о Маркс, скажите, что у неё мигрень.

— Никому не говорите, что у меня мигрень, — зашипела Кэтрин.

— Тогда скажите, что это у меня мигрень, — сказал Лео, обращаясь к Гарри.

Казалось, его последняя фраза вывела Кэтрин из оцепенения. Лео с облегчением увидел вспышку её обычного темперамента, когда она произнесла:

— У мужчин не бывает мигрени, только у женщин.

— И тем не менее у меня она есть, — отозвался Лео, — я даже могу упасть в обморок.

Он помог ей подняться.