Обвенчанные утром (ЛП)

В течение нескольких следующих минут они обследовали клумбу с нарциссами. Оба получали истинное наслаждение, смакуя каждую секунду тишины, словно нежнейшую баранью отбивную.

— Значит, вам таки нужны очки? — наконец произнёс Лео.

— Конечно, нужны, — раздражённо сказала Маркс. — Зачем бы я носила очки, если б они не были мне нужны?

— Я думал, что они могли быть частью вашей маскировки.

— Моей маскировки?

— Да, Маркс, маскировки. Существительное, означающее средство сокрытия чьей-то личности. Часто используется клоунами и шпионами. А теперь, очевидно, и гувернантками. Боже правый, хоть что-нибудь может быть обычным в моей семье?

Маркс, подслеповато моргая, направила на него пристальный взгляд. На мгновение она стала похожа на перепуганного ребёнка, потерявшего свою любимую игрушку. И это вызвало странно-болезненный укол в сердце Лео.

— Я найду ваши очки, — сказал он резко. — Даю слово. Если хотите, можете вернуться в дом, пока я буду искать.

— Нет уж, спасибо. Если я попытаюсь самостоятельно найти дом, то наверняка окажусь в сарае.

Заметив в траве металлический блеск, Лео потянулся и нащупал очки.

— Вот они.

Он подполз к Маркс и стал перед ней на колени. Протерев стёкла очков краем рукава, он сказал:

— Стойте смирно.

— Дайте их мне.

— Позвольте мне это сделать, глупышка. Противоречить для вас так же естественно, как дышать, да?

— Ничего подобного, — немедленно возразила гувернантка и покраснела, услышав его хрипловатый смешок.

— Неинтересно дразнить вас, когда вы так легко сдаётесь, Маркс, — он заботливо надел ей очки, поправляя пальцами дужки и оценивающе рассматривая  результат. Мягким движением он коснулся её ушей. — Они плохо держатся.

Кончиком пальца он исследовал край её уха. Кэт была замечательно хороша в солнечном свете, в её серых глазах мерцали синие и зелёные крапинки.

— Какие маленькие ушки, — продолжал Лео, позволяя рукам задержаться по сторонам её прекрасно-утонченного лица. — Неудивительно, что очки так быстро слетели. Здесь им почти не на чем держаться.

Маркс уставилась на него в замешательстве.

Какая она хрупкая, подумал он. У неё настолько твёрдая воля и такой колючий характер, что он забывал, что она вполовину меньше него. Он ждал, что она  ударит его по рукам — она очень не хотела, чтобы её трогали, и, в особенности, он. Но она не шевелилась. Он позволил своему большому пальцу погладить её горло, она сглотнула, и он почувствовал крошечную волну, прокатившуюся под его пальцем. Было что-то нереальное в этом моменте, что-то сказочное. Лео не хотел, чтобы это заканчивалось.

— Кэтрин — ваше настоящее имя? — спросил он. — Можете ответить хотя бы на этот вопрос?

Она колебалась, боясь выдать даже это крохотное сведение о себе. Но кончики его пальцев скользили вдоль её шеи, и их ласкающая нежность, казалось, разоружала её. Яркий румянец залил горло девушки.

— Да, — задыхаясь, сказала она. — Я Кэтрин.

Они всё ещё стояли на коленях друг против друга в пышных складках её раскинувшихся юбок. Одна из складок оказалась под коленом Лео. Реакция его тела на  близость Кэтрин была очевидной, его обдало жаром, особенно сильно в совсем неподходящих местах. Мускулы напряглись и вздулись. Лео было необходимо положить этому конец, или совершить что-то такое, о чём они будут оба позже сожалеть.

— Я помогу вам встать, — резко сказал Лео, поднимаясь. — Пойдёмте в дом. И предупреждаю, что, несмотря ни на что, я всё ещё не уверен в вас. Более того…

Он осёкся, потому что Маркс, пытаясь встать, качнулась и натолкнулась на него всем телом. Они прижались ещё ближе друг к другу, их неровное дыхание смешалось.

Сказочное чувство усилилось. Они стояли на коленях в летнем саду, воздух которого был напоён запахом свежескошенной травы и алых маков... и Кэтрин Маркс была в его объятиях. Её волосы сияли в солнечном свете, а кожа была подобна нежному лепестку. Её верхняя губа была почти такой же полной, как нижняя, красиво очерченная и гладкая, как кожица спелой хурмы. Уставившись на её рот, он почувствовал, что у него на затылке от волнения шевелятся волосы.

«Некоторым искушениям лучше не сопротивляться, — словно в тумане, подумал он. — Потому что иначе они будут преследовать тебя вновь и вновь. Поэтому единственное средство от них избавиться — перестать им противиться».

— Чёрт побери, — хрипло произнёс Лео. — Я это всё-таки сделаю. Даже зная, что позже пожалею.

— Сделаете что? — спросила мисс Маркс, глядя на него расширившимися глазами.

— Вот это.

И его губы прижались к её рту.