Обвал

— Петр Кузьмич, Кашеваров оборонничает? — спросил Акимов. — Этого человека я знаю. Он еще мальчишкой участвовал в штурме Зимнего. Значит, что-то учуял, если зарывается в землю. Нельзя же подставлять врагу голые бока, стоять перед ним обнаженным!

Ольгин хотел возразить, но, заметив, что сухая рука Акимова теребила темляк тяжелой казачьей шашки, висевшей у него на боку, а серые глаза его при этом то мертвели, то вспыхивали, он воздержался.

С улицы донеслось металлическое завывание немецких бомбардировщиков. Командующий фронтом предложил пойти в убежище.

Они вышли во двор. Стайка немецких самолетов шла стороной, и Ольгин, показав на небо, засмеялся не совсем здоровым смехом:

— А у нас некоторые талдычат: надо менять места командных пунктов. Враг и не подозревает, что командный пункт находится в этом селе…

От черных «пузатиков» — Ю-88 вдруг отвалил один бомбардировщик, он, будто вынюхивая что-то, ткнулся в сторону моря, затем, описав полудужие, пошел по оси, пересекающей село. Акимов и командующий фронтом спустились в щель, отрытую вдоль каменной ограды. Ольгин остался стоять на месте. Его окликнули:

— Вы же не мальчишка…

— Прыгай сюда! — с оттенком резкости в голосе позвал Акимов.

Оттенок этот еще больше подогрел Ольгина. Он сунул руки в карманы плаща, в мыслях отпарировал: «Заблудшую овцу принимаете за стадо». Но все же стоять на открытом месте было нелегко: самолет приближался, может быть, всего одну минуту, но это время показалось Ольгину бесконечным. Ударили зенитные орудия, однако противник не свернул с курса. Хвост бомбардировщика вздрогнул, и от его серого брюха отделились черные капли. Бомбы упали за оградой, но ошметки земли, подпаленные огнем, исконопатили весь двор.

— Это случайно, абсолютно случайно, — оправдывался Ольгин, вытирая бледное лицо и стряхивая с себя прилипшие комья. — Товарищ командующий фронтом, я помчался к Льву Захаровичу, он велел мне доложить, как и что тут происходит…

Адмирал тоже уехал. Солнце клонилось к закату. Доносились редкие выстрелы, снаряды перелетали двор, с кряканьем падали в садах.

— Не давит Лев Захарович? — осторожно спросил Акимов у командующего фронтом.

— Не в моих правилах жаловаться, товарищ генерал. Но мне бы чуть полегче представителя Ставки. Лев Захарович все же перетягивает меня своим положением…

— А конкретно?

— Товарищ генерал, сами же видели по пути… В глубине полуострова ни одного оборудованного промежуточного, запасного рубежа. Три армии со своими тылами в непосредственной близости к переднему краю. И теперь еще эта перегруппировка войск. Не дай бог, не дай бог противник вздумает нанести удар, пойти в наступление! А чуть что — так сразу я и оборонец. Слышали же голос Ольгина…

— Слышал, Дмитрий Тимофеевич. Однако по-солдатски говорю вам напрямую: ваш голос слишком тих! Не соответствует голосу командующего фронтом. И уж совсем никуда по годится, когда командующий фронтом, видя, что дела но так ведутся, молчит!.. Это может привести к катастрофе. Затеяли перегруппировку войск и сами не знаете, правильно это или нет. Что там, у товарища Мехлиса, за совещание?..

— По поводу перегруппировки войск…

— Да что же это такое? Вы же полные бюрократы! Бю-ро-кра-ты! Разве противник будет ждать, пока вы не обсудите, не утрясете на заседаниях уже готовое, принятое решение Военного совета?! Пойдемте, я позвоню товарищу Мехлису…

— Лев Захарович все равно не уступит, — с грустью сказал командующий фронтом.

Он уже поднялся вслед за Акимовым на крыльцо, как во двор влетел на мотоцикле Ольгин и, не слезая, громкоголосо объявил:

— Уже закончилось! Сейчас прибудет Лев Захарович! А полковнику Кашеварову все же попало на совещании!.. Вот вам и Зимний штурмовал!..

2

В землянке было уютно. Приткнувшись к окошку, стояла коротконогая кровать. При необходимости ее можно было раздвинуть, сузить, сложить вчетверо и перенести, как чемодан. Кровать — дело рук самого полковника Кашеварова…

На фронте действовали лишь разведчики, которые никак не могли разгадать замысел гитлеровцев хотя бы на ближайшее время. Кашеваров знал об этом и тяготился мыслью о том, что и командование фронта, видно, поэтому не может поставить войска в строгую определенность: судя по тому, что армии подтянуты, сосредоточены у самого переднего края, день решительного наступления близок. Однако сроки наступления уже не раз переносились самим командованием Крымского фронта. А теперь вот, с приездом на фронт генерала Акимова, и намеченная перегруппировка войск что-то задерживается…

Ординарец Кашеварова сержант Петя Мальцев смастерил полковнику вот эту переносную кровать, обмазал глиной и побелил стены землянки и даже повесил кусочек зеркала в глухом простенке. О это зеркало! Не знал Петя, что оно превратится для комдива в настоящего истязателя.