Обучение травами

На следующий день я отправился в Новоромановку, где мы должны были встретиться с Захаром. Было около десяти часов вечера, и опустившаяся на город ночь была прекрасна. Воздух был прозрачен и чист, блюдечки мерцающих южных звезд кокетливо подмигивали мне с высоты. Захар опаздывал, и это давало мне возможность лишний раз насладиться таинственными пейзажами ночи. Прождав более получаса, я задумался о том, что, если так пойдет и дальше, я рискую провести под звездами всю ночь, но шестое чувство подсказывало мне, что нужно еще подождать и что встреча, которая мне предстоит, обещает стать совершенно особенной.

Минут через пятнадцать в конце улочки замаячила стремительно приближающаяся фигура Захара. Он размахивал руками, еще издалека выкрикивая извинения и объясняя причину задержки.

— Это была девушка моей мечты. Я просто не мог ее оставить, — задыхаясь и обливаясь потом, сообщил он. — Я знал, что ты меня дождешься. Все вышло совершенно случайно. Ее родители так редко уезжают из дома, а тут нам как раз выпал шанс…

— Для даоса любовь священна, — улыбнулся я. Несколько минут спустя мы постучались в калитку небольшого домика. Дверь открыла улыбчивая, но немногословная женщина средних лет. Она провела нас через двор, а затем по блистающим чистотой комнатам, давая нам возможность по достоинству оценить аккуратность и трудолюбие корейского народа.

Хозяин домика оказался и улыбчив, и многословен.

— А, это и есть долгожданный доктор, — воскликнул он. — Спасибо, Захарушка, спасибо!

Он притянул Захара к себе, крепко обнял его и, расцеловав в обе щеки, незаметно сунул деньги в нагрудный карман его рубашки. Передача двадцати пяти рублей прошла в лучших традициях контрактной передачи информации в шпионских боевиках.

Захар, подозревая, что в его присутствии больше не нуждаются, спросил:

— Так я пойду?

— Давай сначала покушаем, — сказал старый кореец. — Из моего дома никто голодным не уходит. Затем он переключил свое внимание на меня.

— Ты можешь звать меня дедушка Давы, — обнимая меня, сказал старик. — А теперь пойдемте за стол.

Я хотел было возразить, напомнив о том, что лечение не рекомендуется проводить на полный желудок, но сдержался, понимая, что мои возражения были бы бесполезны.

Дедушка Давы провел нас в самую большую комнату дома и усадил за внушительных размеров деревянный стол, уставленный всевозможными яствами. Тут были и воздушные пирожки из почти прозрачного белого теста, казалось вот-вот готовые вспорхнуть, как вспугнутые голубки, и мисочки, наполненные красной и черной икрой, и разнообразные салаты, и непонятным образом приготовленное мясо, происхождение которого я на глаз не смог определить.

Хозяин радушно потчевал нас, и только сейчас я смог внимательно рассмотреть его. Я поразился тому, насколько колоритной была его внешность. В глубоких морщинах выразительного и приветливого лица прятались маленькие черные глазки, излучающие энергию и лукавство. Его многое повидавшие на своем веку руки, как корнями мангровых деревьев, были опутаны выпуклыми венами.

Старый кореец щедрой рукой накладывал нам на тарелки новые и новые блюда. Когда глаза Захара осоловели и выражение его лица свидетельствовало о том, что его измученный едой организм больше не способен принимать дополнительные порции пищи, дедушка Давы поднялся из-за стола и бережно проводил до двери дорогого гостя.

Я, не в силах пошевелиться, остался сидеть на своем месте, впадая в полусонную медитацию воспоминаний и последовательно воспроизводя в памяти все новые для меня вкусы этого удивительного застолья.

Вскоре кореец вернулся, и мы направились в его спальню, которая, как и все комнаты в этом доме, буквально ослепляла чистотой. Несмотря на небольшие размеры, спальня казалась просторной, поскольку единственными предметами, находившимися в ней, были большой удобный стул и широкая кровать, застеленная белым покрывалом.

Мы обменялись несколькими общими фразами обо всем и ни о чем, а затем я, решив, что пришло время перейти к делу, расстелил на полу газету и выложил на нее из сумки спирт, вату, иглы и прочие предметы, которые могли мне пригодиться при лечении.

— Что вас беспокоит? — спросил я.

— Ты же доктор, вот ты и догадайся, — лукаво сказал кореец.

Он ловко стянул рубашку и штаны и улегся на кровать. Моему взору предстал ряд воронкообразных шрамов, причудливым узором украшавший его тело в самых разных местах. По их расположению я понял, что над дедушкой Давы поработал опытный врач и что у него болят ноги.

Я неторопливо стал складывать свой реквизит обратно в сумку.

— Что такое? Почему, дорогой, ты убираешь свои медицинские приспособления? — забеспокоился старый кореец.

— Я буду лечить вас другим способом, — сказал я. В моей голове уже созрел план лечения.

— И что же ты будешь со мной делать, если не колоть? — с несколько игривой интонацией поинтересовался дед.

— Я буду вас жечь, — в тон ему ответил я.