Обстоятельства гибели

Самая явная, бросающаяся в глаза примета моего шестимесячного отсутствия — контраст между уютно обставленным соседним офисом Брайса и моим, пустым и заброшенным. Здесь уныло и сиротливо; небольшой стальной стол для заседаний гол, нет даже горшочка с каким-нибудь растеньицем, хотя там, где я работаю, всегда есть что-то живое. Орхидеи, гардении, суккуленты, комнатные деревца, вроде ареки или саговой пальмы, — мне нравится жизнь, нравятся ароматы. Но все, что было здесь, когда я въезжала, погибло от избытка воды и удобрений. Брайс получил четкие указания и три месяца, чтобы все убить. Ему хватило даже двух.

На моем столе — ничего. Буквально ничего. Пусто. Между двумя высокими окнами с видом на реку Чарльз и Бостон на горизонте — модульная рабочая станция из стали марки 22 с черной ламинированной поверхностью и в пару ей шкаф с картотеками и открытыми полками. На черной гранитной столешнице, проходящей вдоль всей стены за офисным креслом «аэрон», нашли место система лазерной микродиссекции с видеодисплеями и прочими атрибутами и мой верный микроскоп «лейка» для повседневного использования, управлять которым я научилась одной рукой — без всякого программного обеспечения и спецсеминара. И больше почти ничего — ни папок, ни свидетельств о смерти, ожидающих подписи, ни почты. Личных вещей — всего ничего. Оглядевшись, понимаю, что в таком идеально организованном кабинете нет ничего хорошего. Уж лучше был бы бардак. Удивительно, как много чувств рождает пустое рабочее пространство. Опуская в пластиковый пакет письмо Эрики Донахью, я вдруг понимаю, почему не радуюсь миру, так поспешно избавляющемуся от бумаги. Мне нравится видеть врага, огородившегося стопками документов, и находить покой в компании друзей.

Я убираю пакет в ящик, когда в офис бесшумно, как призрак, проскальзывает Люси в просторном лабораторном халате, который помогает согреться и под которым можно легко спрятать все, что угодно. К тому же ей нравятся большие карманы. В белом халате она кажется обманчиво безобидной и почти юной в свои тридцать с лишком. Впрочем, для меня племянница навсегда останется маленькой девочкой. Наверное, все матери воспринимают так своих дочерей, даже когда дочери сами становятся матерями или, как в случае с Люси, особами вооруженными и опасными.

И хотя за поясом у нее, возможно, пистолет, я вдруг понимаю, как эгоистично радуюсь тому, что она дома. Со мной, а не во Флориде и не с людьми, которых мне приходилось терпеть. В их число входила и манхэттенский прокурор Джейми Бергер. Я смотрю, как моя племянница, мой единственный «суррогатный» ребенок, входит в кабинет, и ничего не могу с собой поделать: я была бы рада, хотя и никогда не скажу ей об этом, если бы они с Джейми разбежались.

— Бентон еще с тобой?

— На телефоне. — Люси закрывает за собой дверь.

— И с кем же он разговаривает в такой час?

Люси усаживается в кресло и подбирает ноги под себя.

— С кем-то из своих людей. — Люси намекает, что Бентон разговаривает со своими коллегами по Маклину, но это не так. В Маклине сейчас Анна и Марино, и они вот-вот начнут сканирование. И зачем Бентону разговаривать с ними или с кем-то еще в госпитале?

— Ну, тогда нас здесь всего трое, — многозначительно говорю я. — Кроме, полагаю, Рона. Но если хочешь закрыть дверь, закрывай. — Я даю понять, что ее скрытность не укрылась от моего внимания, и это требует объяснения. Мне нужно знать, почему она что-то скрывает, если не откровенно лжет мне, своей тете, своей почти что матери, а теперь еще и боссу.

— Знаю. — Люси достает из кармана халата коробочку для вещественных улик.

— Знаешь? Что ты знаешь?

— Что Анна и Марино отправились в Маклин, потому что тебе нужна МРВ. Меня Бентон ввел в курс дела. Почему ты сама не поехала?

— Они и сами прекрасно справятся, а от меня помощи мало, ведь МРВ не моя специальность. — В доверском морге магнитно-резонансную визуализацию не проводили из-за того, что туда поступали преимущественно жертвы боевых действий, в теле которых почти всегда присутствовал металл. — Лучше я сделаю кое-что здесь, а когда пойму, что ищу, займусь вскрытием.

— Весьма необычный, если подумать, метод, — задумчиво изрекает Люси, не сводя с меня зеленых глаз. — Обычно ты делала вскрытие, чтобы узнать, что ищешь. Сейчас оно нужно тебе как подтверждение того, что ты уже знаешь, и как способ сбора улик.

— Не совсем. Сюрпризы еще не закончились. Что в коробочке?

— Кстати, да. — Она кладет коробочку на мой гладкий, без единого пятнышка стол, и подталкивает ко мне. — Можешь взять, перчатки не нужны. Только будь аккуратнее.

В коробочке, на хлопчатобумажной подстилке, лежит что-то похожее на крыло насекомого, может быть мухи.

— Давай же, возьми, — подгоняет меня Люси, подаваясь вперед. Глаза ее блестят, щеки порозовели, как будто я собираюсь открыть подарок.

Тонкая прозрачная мембрана оказывается неожиданно жесткой, как будто сделана из пластика.

— Искусственное. Интересно. А теперь объясни, что это такое и откуда оно у тебя взялось.

— Слышала про «Священный Грааль» флайботов?

— Признаюсь в полном своем невежестве.