Обсидиановый храм (ЛП)

— Значит, все решено, — спокойно сказала Констанс. — Я не могу здесь больше оставаться. Зная то, что знаю я, сказав друг другу все то, что мы только что сказали, продолжать жить под этой крышей, было бы для меня невыносимо, — она глубоко вздохнула. — До Дели есть рейс «Air France», вылетающий в полночь. Я проверяла сегодня днем. Если ты будешь так добр и дашь соответствующие распоряжения, я хотела бы просить, чтобы Проктор отвез меня в аэропорт JFK[206].

Пендергаст был потрясен.

— Констанс, подожди. Это так неожиданно...

Она быстро перебила его, ее голос задрожал.

— Пожалуйста, просто дай распоряжения. Я только соберу свои вещи.

***

Час спустя они стояли под козырьком парадного входа, ожидая, пока Проктор подаст машину. На Констанс было надето пальто из шерсти викуньи[207], а ее сумка Hermès Birkin[208] — подарок Пендергаста — висела на плече. Фары осветили фасад здания, и через минуту появился большой «Роллс». Проктор — его лицо представляло собой угрюмую маску — выбрался из машины и погрузил вещи Констанс в багажник, а затем открыл для нее заднюю дверь.

Она повернулась.

— Я так много всего хочу тебе сказать. Но я не буду. До свидания, Алоизий.

У Пендергаста тоже было множество мыслей, которые он хотел бы ей высказать, но в тот момент он просто не нашел слов. Он каким-то образом чувствовал, что его покидает часть его самого — и все же, казалось, что он был бессилен что-либо изменить. Казалось, он сам завел двигатель, который, как только стартовал, больше не мог остановиться.

— Констанс, — обратился он, — разве я ничего не могу сказать или сделать?

— Можешь ли ты любить меня так, как я того желаю? Нуждаться во мне так же, как я нуждаюсь в тебе?

Он промолчал.

— Тогда ты сам ответил на свой же вопрос.

— Констанс... — снова начал Пендергаст. Она приложила палец к его губам, и тут же поцеловала его, после чего, не сказав больше ни слова села в «Роллс».

Проктор закрыл пассажирскую дверь и вернулся за руль. Через мгновение машина плавно тронулась в путь. Пендергаст следовал за ней до конца Риверсайд-Драйв. Он наблюдал за тем, как автомобиль слился с потоком машин, направляющихся на север, и за тем, как свет его габаритов постепенно стал неразличим среди множества других огней.

И пока он смотрел — тихая тень, одетая в черное — начал падать легкий снег, очень быстро покрывший его светлые волосы. Пендергаст стоял так еще очень долго, а тем временем снегопад усилился, и его силуэт стал медленно растворяться в дымке белой зимней ночи.

От переводчиков

Предыдущие наши послесловия мы оформляли в виде интервью, но на этот раз, пожалуй, выскажемся за двоих и будем, по большей части, писать просто «мы».

В послесловиях к предыдущим двум книгам мы рассказывали о нашей совместной работе, делились тонкостями и техническими моментами, но довольно мало затрагивали сюжет книги, считая это то ли некорректным, то ли ненужным. Однако на этот раз наши внутренние «читатели» не хотят молчать и скрывать разочарование, которое принес им «Обсидиановый храм».

Эта книга поделилась с нами гораздо меньшим — если не сказать, значительно меньшим — количеством захватывающих интриг и мистических головоломок. А воскрешение Диогена и вовсе привело нас как переводчиков в нешуточное замешательство. На каком-то этапе работы у нас даже возникала мысль, что мы скачали из сети какой-то битый неправильный исходный файл и переводим чей-то неудачный фанфик на «Пендергаста». Тщательная проверка, увы, показала, что ошибки нет, и файл совершенно правильный.

Мы не теряли надежду: нам казалось, что, если уж середина романа значительно проигрывает всем предыдущим романами серии, то авторы порадуют нас взрывоопасной концовкой, поэтому мы продолжали переводить. Здесь стоит заметить, что работа над книгой при этом продвигалась в условиях спешки — хотелось успеть выпустить ее к Новому году, а времени катастрофически не хватало. В итоге основная масса перевода легла на Елену, и именно ей пришлось в дальнейшем работать с многочисленными «ляпами» книги, приведшими ее почти в настоящее неистовство.

Недоумение вызывали и линии поведения некоторых героев — вопреки обыкновенной канве Престона и Чайлда они действовали временами необоснованно, непонятно и совершенно нелогично, к чему искушенный и избалованный читатель П&Ч попросту не привык.

Учитывая, что основной упор в книге был сделан на любовную линию, нам хотелось понять человеческие мотивы всех героев, однако многие из них так и остались для нас загадкой, как бы мы ни бились над точностью перевода.

А ведь если бы мы переводили точно по тексту, то господам читателям пришлось бы столкнуться с ОГРОМНЫМ. КОЛИЧЕСТВОМ. АВТОРСКИХ. ЛЯПОВ.