Обсидиановый храм (ЛП)

— С тех пор так и жила здесь, хотя, похоже, что она несколько раз посещала Европу. Основываясь на преступлениях, которые она предположительно совершила, она является чрезвычайно работоспособным социопатом, который убивает и калечит в первую очередь ради своего собственного удовольствия. Она демонстрирует потрясающую способность скрываться, оставаясь на виду, и ускользать от властей на каждом шагу. Этот снимок из досье — единственный, что у нас на нее есть — был сделан в Амстердаме. Она сбежала на следующий же день после того, как он был сделан.

— Идеальная соучастница для Диогена, — заметил Пендергаст.

— Именно, — Лонгстрит вздохнул, — идентификация Грейлинг — это без сомнения, удачный прорыв. — И, тем не менее, учитывая ее способность успешно ускользать от органов правопорядка в прошлом, я не уверен, сколько фактической пользы мы из этого извлечем, — он взглянул на Пендергаста. — Я так полагаю, что ты с особой тщательностью обыскал дом, где они останавливались?

— Так и есть.

— И?

— Там провели профессиональную зачистку любых улик.

Лонгстрит потянулся, проведя рукой по своим длинным волосам стального цвета.

— В любом случае, мы все равно пошлем туда бригаду криминалистов.

— Вряд ли они смогут найти там нечто более стоящее, чем это.

Пендергаст залез в карман, извлек из него полиэтиленовый пакет и протянул его Лонгстриту: внутри лежал небольшой клочок бирюзовой бумаги.

Директор взял улику:

— Интересно.

— Я обнаружил это между половицами возле вентиляционного отверстия.

Пока Лонгстрит вертел пакет в руках, Пендергаст продолжал.

— Это обрывок квитанции на ювелирное изделие — золотое кольцо с редким драгоценным камнем танзанитом[154]. Я бы предположил, что это подарок Флавии от Диогена — некая награда, возможно, за хорошо проделанную работу.

— Так что, если повезет, мы сможем использовать его, чтобы проследить покупку обратно до Диогена, — сказал Лонгстрит. — Если бы мы только знали, где это кольцо было куплено. Плохо, что название магазина оказалось оторвано.

— Но мы знаем название магазина. Существует только один такой бренд, который использует этот особый цвет как свою визитную карточку, торгуя под ним по всему миру.

Лонгстрит снова взглянул на квитанцию, а затем улыбнулся — медленной, торжествующей улыбкой.

46

Диоген вошел в библиотеку, неся в одной руке бутылку шампанского в серебряном ведре со льдом, а в другой два бокала. Он поставил свою ношу на стол и повернулся к Констанс, сидевшей на скамейке у клавесина и лениво перелистывавшей ноты.

— Не возражаешь, если я немного выпью, пока буду наслаждаться твоей игрой? Конечно, если ты в настроении играть, — обратился он.

— Как пожелаешь, — ответила она, касаясь клавиш. Он смог прочесть название нот, стоящих на пюпитре: прелюдии из «L'Art de Toucher»[155] Франсуа Куперена. Откупорив шампанское, Диоген наполнил бокал и удобно устроился в кресле.

Он был обеспокоен. Даже более, чем обеспокоен. Этим утром Констанс поднялась в десять часов, что по его меркам было очень поздно, хотя он попытался списать это на то, что некоторые люди часто поздно просыпаются. Вечером за ужином она съела очень мало и едва коснулась великолепного завтрака, который он приготовил специально для нее. Прошло почти сорок восемь часов после инъекции, и она уже должна ощутить ее последствия, причем, эффект должен был быть заметным. Конечно, вся эта жизнь была для нее в новинку, и следовало ожидать некоторого периода адаптации. К тому же его беспокойство могло иметь под собой, скорее, эмоциональное обоснование, нежели объективные физически причины. Возможно, у Констанс возникли сомнения касательно данного ему согласия, и она передумала.

Из беспокойных размышлений его вырвали знакомые ноты «Первой прелюдии в До-Мажор» — медленные и величественные. С технической точки зрения это была не сложная мелодия. Но когда пальцы Констанс начали порхать по клавишам, и насыщенный низкий звук клавесина заполнил уютную комнату, Диоген услышал, что ноты ложатся неуверенно и неравномерно. Он вздрогнул от фальшивой ноты, затем второй, и тогда Констанс перестала играть.

— Прошу прощения, — сказала она, — кажется, сегодня я немного рассеяна.

Диоген попытался скрыть сильное чувство тревоги, даже паники, которое накрыло его с головой. Он отставил стакан, встал с кресла и подошел к Констанс, взяв ее за руку. Ее ладонь оказалась теплой — даже слишком теплой — и сухой. Лицо было бледным, а под глазами залегли тени в форме полумесяца.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал небрежно.

— Хорошо, спасибо, — последовал резкий ответ, — мне просто не хочется играть.

— Да, конечно, понимаю. Шампанского?

— Не сегодня.

Она отняла у него свою руку. Озадаченный ее поведением, Диоген задумался и спустя несколько секунд произнес:

— Констанс, перед ужином мне потребуется занять несколько минут твоего времени. Мне нужно будет провести небольшой стандартный анализ крови из-за того, что эликсир находится в твоем организме уже два дня.

— С меня уже достаточно уколов, благодарю.