Общий враг

Я приказал «Силуэту» включиться, посмотрел в бинокль на врагов, увидел, как один неандерталец встал на четвереньки, а другой поставил ему на спину короб тяжелого пулемёта. Этакий станковый пулемёт в исполнении нелюди. Вот я дурак, мог бы сразу о таком способе стрельбы догадаться!

Тут меня накрыло облако дымовой завесы, и я подумал о том, что пулемёты в полукилометре от цели ставят вовсе не для брачных игр неандертальцев.

Дробно бухая, заработали «Утёсы». Четыре штуки, с четырёх сторон, как и в предыдущий раз. Я распластался не земле, как испуганная лягушка, и слушал, как, басовито ревя, пролетают над моей спиной пули или с глухим стуком впиваются в землю где-то рядом. Двенадцатый калибр – это смерть. Двенадцатый калибр – это без вариантов, даже если пуля попадёт в конечность. Может быть, если бы у меня было время, я бы начал лихорадочно закапываться в землю сапёрной лопаткой. Но времени не было совершенно, всё решали секунды, поэтому сразу после начала обстрела я крикнул:

– Игла, Медяк, уничтожить пулемёты!

И сам полез вслед за Ингой из дымовой завесы. Тупая мужская упёртость – я командир группы, должен лежать и командовать, а не переться за снайпером с одним автоматом. Но Игла – женщина, стыдно за ней прятаться! А за мной так же осторожно поползли остальные разведчики.

«Утёсы» уже не стреляли длинными очередями, нападавшие поняли, что неожиданно расстрелять никого не получится, и били короткими, выцеливая отдельных бойцов. В основном тех нелюдей, кто, лёжа на земле, пытался отвечать из ПК. Пятьсот метров для пулемёта Калашникова не такое уж большое расстояние… для опытного стрелка.

Я выставил прицельную планку автомата на нужное деление, переключил на одиночную стрельбу. С пятисот метров из автомата я запросто попадал в ростовую мишень, только неандерталец, который, сидя, палит из пулемёта, – ни хрена не ростовая мишень.

Игла тем времен быстро отползла от основной группы, прицелилась. Хлёстко выстрелила СВД – один раз, второй. Левый пулемёт замолчал. Игла тут же сменила позицию, по тому месту, где она только что лежала, сразу начал работать другой «Утёс». Я, с трудом различая через прицельную планку пулемётчиков, начал стрелять одиночными выстрелами. Так же вели огонь другие разведчики. Второй «Утёс» дал длинную очередь куда-то совсем мимо и замолчал. В бинокль я увидел, что первый номер расчёта, тот боец, который стрелял, поднялся в полный рост, а второй номер взвалил пулемёт на плечи и побежал назад. Игла ещё раз выстрелила, второй номер упал, а из травы поднялись с десяток неандертальцев и принялись палить кто куда. Видимо, так они прикрывали отступление пулемётного расчёта. И в самом деле, один из нелюдей поднял упавший пулемёт, попытался убежать, опять хлопнула эсвэдэшка, и неандерталец упал. Другой неандерталец заревел, замахал рукой и метнулся назад в траву, остальные последовали за ним, плюнув на тяжёлый пулемёт. Тут ТохА встал в полный рост, держа свой ПК на уровне пояса, и за пару секунд расстрелял всю ленту.

Ни одна из его пуль не попала в цель. А наше войско уже поднималось и бросалось в погоню за отступающими. Вообще, нам крупно повезло: если бы «Утёсы» стояли за два километра, то хрен бы мы их из винтовки достали. С другой стороны, такие хреновые стрелки вряд ли в кого-нибудь попали бы с такого расстояния.

– Подъём, ребята! – крикнул я. – Пропускаем нелюдей вперёд. Бежим за ними, прикрываем. Вперёд не лезем.

Я посмотрел в сторону. Игла, лежащая в траве, подняла руку, показала большой палец.

Наши союзники гнали неандертальцев метров пятьдесят. Пока те буквально не провалились сквозь землю. Семь неандертальцев, которых я преследовал вместе с нелюдью и своей группой, нырнули в лаз, вырытый в земле. Один из снежных людей, бежавших с нами, подошёл к лазу поближе.

– Уйди от норы! – крикнул Веня.

Но снежный человек всё равно склонился над тёмным круглым зевом, направил туда автомат. Очередь снизу ударила в голову. Снежный человек покачнулся и упал точно в дыру.

– Не подходите к лазу, придурки, все от прохода! – закричал Веня.

На этот раз его послушались. Но один из советников нелюдей решил проявить инициативу – кинул гранату в отверстие, а потом нагнулся и выстрелил в него несколько раз. И тут же сам схлопотал очередь в грудь, отлетел назад, рухнул в траву. К раненому подбежал Загорный, проверил пульс, потом глянул на нас и скрестил руки крестом: мол, отгеройствовал.

– Ну не приближайтесь к норе, – Веня чуть не плакал, – командир, скажи им, чтобы они круговую оборону заняли.

– В круг! В круг, быстро! – заорал я что есть мочи. – Залечь и начать окапываться!

Нелюди неохотно, но начали выполнять приказ, моя группа всё сделала моментально.

– Теперь объясняй, – спокойным тоном обратился я к Вене.

– У них могут быть запасные лазы, чтобы по подземным проходам к нам в тыл выйти. Нужно предупредить…

– Предупрежу, чтобы везде у нор охрану организовали. Делать-то что дальше? Ты же, я вижу, уже понял, что к чему. Придумал, значит, что-то?