Общий любимец публики

   За второй ужин сели уже в три часа ночи. Бармин устроил так, что Лихонин очутился за столом рядом с Верой Васильевной.   -- Ох, горе душам нашим!-- вздыхал Самгин, выпивая первую рюмку.-- Одним словом, жисть. Иннокентий Егорыч, знаете, чем отличается человек от скотины?   -- Скажите...   -- Скотина, ежели сыта, есть не будет, а наш брат, человек, и сытый ест... За второй ужин садимся.   -- Да... Но ведь палку на палку нехорошо, а ужин на ужин еще можно терпеть,-- в тон отшутился Лихонин.   Он старался занимать соседку и несколько раз повторил, что ея лицо ему знакомо и что, кажется, он где-то ее встречал.   -- Послушайте, так знакомятся только на пароходах и в плохих водевилях,-- засмеялась Вера Васильевна, глядя на него улыбавшимися глазами.-- Я думаю, вы столько встречали на своем веку всевозможных женщин, что вам так же трудно их отличить, как булавки в коробке. У женщин один неисправимый недостаток: оне похожи друг на друга именно как булавки.   -- Так что вы находите положение мужчины довольно трудным?   -- Да, не могу позавидовать... Мужчины гораздо интереснее, начиная с того, что они отличаются друг от друга даже пороками. Женщины счастливы уже тем, что могут исправлять мужчин, а главное -- постоянно прощать.   Этот ответ понравился магнату, и его глаза оживились. Соседка была с ноготком и отвечала так просто и свободно, точно они были век знакомы. Бережецкий ревниво наблюдал за Верой Васильевной и брезгливо удивлялся тому, как она может разговаривать с этим золотым выродком. Матов несколько раз подходил к другу и спрашивал:   -- Что с тобой, Игнатий?   -- Со мной? Решительно ничего особеннаго... Просто наслаждаюсь обществом. Небольшая, но милая компания...   Анненька ужасно хотела спать и даже не слушала, что говорил ей Щепетильников, который сидел с ней рядом и разсказывал, вероятно, что-то очень остроумное, потому что сам первый смеялся. Ольга Ивановна напрасно показывала ей глазами на кавалера. Анненька не желала ничего замечать и едва сдерживала зевоту. Доктор Окунев был доволен поведением дочери и смеялся про себя над Щепетильниковым. Да, молодой человек был глуп и ничего не смыслил в физиологии: когда женщина хочет спать -- безполезно истощать свое остроумие.   -- Папа, отправимся на минутку домой, как делают китайцы,-- просила его Аиненька.   -- Еще одну минуточку подождем... Знаешь, как-то неудобно уходить первыми, потому что это всегда служит сигналом для других гостей. Я не желаю огорчать Ольгу Ивановну. Она всегда так внимательна к тебе...   -- Папочка, у меня челюсти сводит от зевоты.   Анненька потом была счастлива, что послушалась отца и осталась, потому что сделалась свидетельницей целаго события, вернее, начала события, игравшаго роль и в ея жизни.   Вера Васильевна чувствовала себя как-то лучше обыкновеннаго; ей было даже весело, она шутила и смеялась. Анненька не видала ее такой и подошла спросить, что с ней случилось.   -- Ах, не знаю...-- шопотом ответила Вера Васильевна.--Мне хочется дурачиться и сделать что-нибудь такое... Меня, например, забавляет мосье Бережецкий. Да... Посмотрите, какой он сегодня надутый.   -- А мне его жаль,-- вступилась Анненька.-- Я буду за ним ухаживать. Щепетильников мне ужасно надоел своими глупостями, а Бережецкий умница. Это всем известно...   Анненька села рядом с Бережецким и начала его занимать.   -- Мы только-что говорили о вас с Верой Васильевной.   -- Да?-- устало ответил Бережецкий.-- Мне остается только благодарить за внимание... Но мне кажется, что Вера Васильевна занята чем-то другим.   -- Вера Васильевна, он нам не верит,-- жаловалась Анненька через столь.   -- На месте Игнатия Борисовича я бы очень поверила,-- заметила Вера Васильевна.   -- А я ему могу только позавидовать,-- прибавил Лихонин.-- Самое дорогое в нашей жизни -- это внимание женщин.   -- Игнатий Борисович устал,-- защищала Анненька.-- Сюда он приехал прямо со службы. А ведь их судейская служба, я знаю, очень тяжелая... Не правда ли, Игнатий Борисович?   -- Как всякая служба; особеннаго удовольствия не представляет,-- капризным тоном ответил Бережецкий, польщенный общим вниманием.   -- Я решительно вас не понимаю, Игнатий Борисович,-- не унималась Анненька.-- Вы, насколько мне известно, человек со средствами, и я на вашем месте ни за что не стала бы служить.   -- У каждаго свой вкус, во-первых,-- прокурорским тоном обяснял Бережецкий:-- во-вторых, я не смотрю на службу, как на доходную статью, которая должна доставлять известный заработок, и в-третьих, каждый добивается того, чего ему недостает...   Матов, слышавший только вопрос Анненьки, прибавил от себя:   -- Игнатий Борисыч, Анненька, служит из-за чести...   -- Вот это мило,-- подхватила Вера Васильевна и захохотала.-- Игнатий Борисович только-что сказал, что каждый добивается того, чего недостает.   Послышался общий смех. Бережецкий вскочил, бледный, как полотно, и проговорил, обращаясь к Матову:   -- Николай Сергеевич, вы позволяете себе слишком много... да... чтобы не сказать больше, и я... да, я нахожу ваше дешевое остроумие неуместным... да, неуместным!   -- Игнатий, да ты с ума сошел!-- удивился Матов.-- Какая тебя муха укусила? Я и не думал оскорблять тебя...   -- Так делают только трусы!-- визгливо закричал Бережецкий.-- Вы отлично все слышали, а сейчас лжете, как трус...   -- Я -- трус?!-- вспылил Матов.-- Так могут говорить только пустоголовые негодяи... Да, негодяи!   Бережецкий огляделся кругом и проговорил, отчеканивая каждое слово:   -- Негодяй? Я не буду дожидаться, чтобы меня отсюда выгнали в шею.   Он повернулся и, не прощаясь ни с кем, пошел к двери.   Вся эта сцена произошла так быстро, что дамы не успели вступиться и предупредить ссору. Опомнилась первой Ольга Ивановна и бросилась догонять уходившаго Бережецкаго. За ней выскочили Анненька и Гущин.   -- Игнатий Борисыч... Игнатий Борисыч, голубчик...-- умоляла Ольга Ивановна, хватая разгневаннаго гостя за рукав.-- Куда вы? Николай Сергеич извинится... Он, право, не желал вас оскорблять...   Бережецкий остановился в дверях передней и засмеялся.   -- Представьте себе, Ольга Ивановна, у меня есть свои уши, и свои глаза, и свой ум... Право, я могу немного понимать...   Выйди в этот момент Матов, и, вероятно, ссора кончилась бы примирением, по Матов не вышел.   -- Это я виновата во всем, Игнатий Борисыч,-- со слезами в голосе уверяла Анненька.-- Вы лучше разсердитесь на меня, а Ник не виноват... Если вы уйдете, я буду плакать...   -- Вы, кажется, принимаете меня за гороховаго шута?-- сухо ответил Бережецкий.   Гущин забежал в переднюю и старался вежливо загородить дорогу, но Бережецкий оттолкнул его.   -- Убирайтесь вон, дурак!   Это происшествие, после минутной паузы, заставило всех гостей подняться из-за стола. Вера Васильевна чувствовала, что муж ею недоволен, но это ее только забавляло. Когда Анненька вернулась в столовую, она ей шепнула:   -- Анненька, я начинаю мстить...   Матов считал долгом оправдаться перед гостями и доказывал, что он даже не мог слышать ответа Бережецкаго, потому что в это время говорил с Войводом. Гости пожимали плечами, высказывали сочувствие и стремились к выходу.   Только Ожигов и "третий пункт" остались очень довольны случившимся скандалом. В них проснулась профессиональная жажда происшествий на уголовной подкладке.   -- Матов прав, и я на его месте залепил бы прокурору прямо в ухо,-- говорил Ожигов тоном специалиста.-- Со мной был точно такой случай... Ко мне в Томске подходит один субект и говорит: "Вы -- негодяй:". И еще будь бы знакомый человек... Ну, я ему отвечаю: "Милостивый государь, мы не настолько близко знакомы, чтобы позволять себе такия слова". Тррах!.. Одним словом, укомплектовал.