Общий любимец публики

   Первыми приехали Окуневы, чем Анненька была очень огорчена и, раздеваясь в передней, ворчала на отца:   -- Папа, вечно мы первыми заявимся...   -- Не всем же поздно приходить,-- утешала ее Ольга Ивановна и, целуя, прибавила:-- Павел-то Антоныч забрался пораньше тебя и будто делом занимается, а сам тебя ждет... Ужо я родителя-то попридержу, пока у вас тары да бары. Евграф Матвеич, голубчик, помогите мне насчет закуски... посоветуйте...   -- Что же, я с удовольствием,-- суетливо согласился доктор, оглядываясь на дочь, которая шла в гостиную.-- Анненька!..   Щепетильников и Гущин стояли у окна и разговаривали вполголоса, Появление Анненьки заставило их замолчать. Поздоровавшись, девушка заговорила:   -- Что же вы, Павел Антоныч, не бежите? Ведь вы нынче усиленно меня избегаете...   -- Я, Анна Евграфовна... Вы, Анна Евграфовна, ошибаетесь...   -- А вы забыли, как танцовали со мной две кадрили сряду в клубе? Вам известно, что это значит... Впрочем, не бойтесь: я шучу.   -- А мне так кажется совершенно наоборот, Анна Евграфовна,-- вступился Гущин.-- У Павла Антоныча нет еще настоящей развязки с женским полом... А мысль есть, я уж знаю. Вот какая преотличная мысль...   Щепетильников толкнул стараго болтуна в бок. Вот тоже человек -- удружит по-медвежьи... И чорт принес эту Анненьку!.. Гущин только махнул рукой и хотел уйти в другую комнату, как в передней послышался крупный разговор: визгливый голос самой хозяйки и голос Матова.   -- Ну, пошла пильня в ход,-- проговорил Гущин, застегивая свой длиннополый сюртук на все пуговицы.-- А тут еще Николаю Сергеичу от меня полная резолюция... Вдвойне, голубчик, попался!..   Матов вошел в гостиную спиной, пятясь от наступавшей на него с азартом жены. Он был во фраке, потому что только-что вернулся из суда и не успел еще снять перчаток. Ольга Ивановна задыхающимся голосом повторяла, размахивая руками:   -- Вы хотите из меня какую-то дуру строить, Николай Сергеич? Да... да!.. А я не посмотрю, что она дворянка... да...   -- Ольга, выпей холодной воды. Это помогает... Стыдно так кричать, точно торговка из обжорнаго ряда.   -- При своем-то капитале чего же мне стыдиться? Тоже и скажет человек...   Анненька подошла к ней, обняла и старалась успокоить, но это было довольно трудно сделать. Ольга Ивановна вырывалась, и в ея голосе слышались уже слезы, что пугало Матова больше всего. Войводы должны быть с минуты на минуту, и вдруг эта дура разревется или устроит скандал.   -- Голубчик, успокойтесь,-- уговаривала Анненька.-- Право, вы совершенно напрасно волнуетесь, Ольга Ивановна.   -- А ты, Анненька, девушка и наших бабьих дел даже понимать не можешь,-- отрезала Ольга Ивановна.-- Легко мне смотреть, когда муженек вот уже третий день сам не свой. Радость-то какая: сама принцесса приедет... Выведешь ты меня из последняго терпения, Николай Сергеич, а как я развернусь, так не обрадуешься.   -- Это какое-то сумасшествие!-- в отчаянии заговорил Матов и прибавил, обращаясь к прибежавшему из столовой доктору:-- Евграф Матвеич, хотя бы вы дали ей слабительнаго...   -- Ничего, это нервы...-- бормотал доктор.   -- Никаких у меня нервов нет!-- напустилась уже на него Ольга Ивановна.-- Все вы меня обманываете, как писаную дуру. Это только у модных барынь-вертушек нервы бывают, чтобы им легче притворяться да мужей обманывать, а я простая, вся тут. Пусть только глаза покажет эта оголтелая дворянка...   -- Ты хочешь устроить мне скандал?-- строго заговорил Матов, меняя тон.-- Хорошо... Мне ничего не остается, как только бежать из этого ада семейнаго счастья.   В передней послышался звонок. У Матова отлегло от сердца, когда он узнал голос Бережецкаго. Вот человек, который умеет прийти всегда во-время. Ольга Ивановна растерялась и молча, показав мужу кулак, убежала в столовую.   Бережецкий вошел со своим обычным замороженным видом и с изысканной вежливостью поздоровался с Анненькой, а потом уже с остальными.   -- Вот у кого вы учитесь, как следует себя держать в обществе,-- шепнула Анненька Щепетильникову.   Гущин все выбирал момент, когда подойти к Матову и переговорить с ним окончательно, но давеча помешала Ольга Ивановна, а теперь Бережецкий начал разсказывать какое-то безконечное дело, поступившее сегодня в суд. Матов не слушал его, а только повторял:   -- Да? Удивительно!..   Когда Бережецкий взял его за борт сюртука и обратился к подробностям, Гущин окончательно упал духом. Сейчас Бережецкий, потом приедут Войводы,-- вот и изволь тут ловить. Щепетильников тоже надулся. Он постоянно обижался на кого-нибудь, потому что страдал подозрительностью. Почему, например, сейчас Бережецкий не обращает на него никакого внимания? Очень просто: он презирает какого-то несчастнаго помощника присяжнаго повереннаго. На этом основании он счел себя в праве затаить мстительное чувство к Бережецкому. Да, погодите, господа, недалеко уже то время, когда все вы узнаете Павла Антоныча Щепетильникова и будете пресмыкаться перед ним, как сейчас пресмыкается Бережецкий перед Матовым.   -- Представь себе, какой оборот может принять дело,-- не унимался Бережецкий.-- Две малолетних наследницы, а мать пьет запоем... Да. Опекун -- отявленный мошенник и уже попался в составлении подложнаго отчета...   -- Да?-- удивился Матов.   -- Вопиющее дело вообще, и я обращу на него особенное внимание... Понимаешь?   Наконец послышался давно ожидаемый в передней звонок. Из столовой выбежала Ольга Ивановна и, не здороваясь с Бережецким, азартно заявила:   -- А не пойду встречать... Твои гости, ты и встречай, а я сяду на диван и буду сидеть. У меня свой капитал...   -- Ольга Ивановна, мы еще не здоровались,-- перебил ее Бережецкий, делая Матову глазами знак итти в переднюю.-- Как ваше здоровье?   -- Ох, уж лучше и не спрашивайте, Игнатий Борисыч... Просто дура дурой -- и больше ничего.   -- Ведь вы отплатили Вере Васильевне визит?-- продолжал Бережецкий, когда Матов ушел в переднюю.-- Значит, не стоит об этом и говорить. Самая обыкновенная вежливость -- и только.   -- Визит -- это особь статья. Приехала, повернулась, как сорока на колу,-- и вся тут музыка...   Она прислушивалась к смутно доносившемуся говору из передней и, схватив Бережецкаго за руку, проговорила:   -- Каким голосом-то он с ней разговаривает... а? Так сахаром и обернулся... Ох, смертынька моя!.. Тошнехонько...   На выручку подоспела Анненька, которая взяла Ольгу Ивановну под руку и повела к дверям в переднюю.   -- Голубчик, Ольга Ивановна, ведь вы добрая, а капризничать нехорошо... В обществе приходится соблюдать известныя приличия, хотя это и не всегда приятно.   Гущин отвернулся к окну и, закрыв рот ладонью, шептал Щепетильникову:   -- Вот так камуфлет Ольга Ивановна устроила Николаю-то Сергеичу! Отдай все -- и мало. Ох, горе душам нашим! За посмотр надо деньги платить. Ну, и племянницу Бог дал... А Вера Васильевна вот как в гости разлетелась... ха-ха-ха!   -- Ты у меня о Вере Васильевне не смей говорить,-- шопотом же отвечал Щепетильников.-- На месте убью...   -- Меня?! Что еще что за фасон?   -- А вот тебе и фасон... Я влюблен.   Тут уж Гущин не утерпел и фыркнул.   Ольга Ивановна была уже у дверей, но не утерпела, вернулась и строго проговорила:   -- Ты еще здесь, дядя? Что тебе было сказано?   Но Гущин ничего не мог ответить и только махал рукой, как испорченная детская кукла.   -- Он болен,-- обяснял Щепетильников.-- Вы не. обращайте на него внимания.   -- Ведь я гость... о-хо-хо!-- заливался Гущин, поджимая живот.-- Понимаешь, дорогой гость!   -- Ольга Ивановна, разве вы не видите, что он мертвецки пьян,-- шептала Анненька.-- Оставьте его...