Общество мертвых и исключительных

– Она – что? – раздался звонкий голос где-то совсем рядом. – Поднялась из могилы?

Заскрипел пол, ударилась о засов дверь.

Холодный ветер сменился еле уловимым теплом покрывала: кто-то укутал спрятанную в пальто Эбель. Приторный запах корицы вытеснил вонь мокрой кладбищенской земли из ее легких.

– Тише! – второй женский голос был поприятнее.

– Мисс Вуд, вы предлагаете мне спать в одной комнате с трупом? – Эбель никогда бы не поверила, что можно кричать шепотом, но говорившая с легкостью доказывала это.

– Как видишь, она все еще живая.

Эбель попыталась открыть глаза, но свет от лампы ослепил ее. Боль, словно мячик пинг-понга, забилась о стенки черепа.

– Это твоя новая соседка, Соль. Покажи ей завтра академию и отведи на склад за уставной одеждой.

– Но, мисс Вуд!

– Она одна из нас. Она скура. Мы не бросаем исключительных, а помогаем им.

Почему… Почему вся боль проходила, стоило женщине заговорить, и возвращалась опять, как только она замолкала? Кто она такая?

– Завтра не ходи на занятия. Покажешь Эбель собор, а потом зайдете обе ко мне. – Застучали каблуки по скрипучему полу, скрипнула, отворившись, дверь. – И никому не говорите, что еще ночью девушка была мертва.

Как знакомо. Будто Эбель и не покидала свой дом. Даже тут, в неизвестном месте, ей закрывают рот. Даже тут у нее появился секрет, который явно успеет испортить ей жизнь.

– Доброй ночи, Соль. – Мисс Вуд покинула комнату, а вместе с ней пропала и целебная аура.

– Доброй, – недовольно протянула неизвестная Соль и, видимо, вернулась к себе на скрипучую кровать, приглушив свет в комнате.

Эбель тяжело вздохнула: она пыталась бороться с тошнотой, которая вернулась сразу после ухода мисс Вуд. Еще бы несколько минут послушать ее, и наверняка Эбель оправится полностью. Хорошо хоть, головная боль поутихла.

Эбель попыталась сесть, и Соль заметила это.

– Ты жива там?

Эбель задумалась и, не сумев подобрать слово длиннее трех букв, ответила коротко:

– Ага.

– Воды?

– Ага.

Она наконец-то осмотрелась. Кладбище сменилось маленькой комнатой, в которой царил бардак. Желтый свет от ночника падал на стену, очерчивая края ажурного патефона, который мог бы понравиться бабушке-барахольщице. В полумраке Эбель разглядела напротив себя кровать, устланную кучей разноцветных одеял, гобелен со звездами на стене и пол, на котором лежал старенький пушистый ковер. Каменные стены комнаты украшали картинки и плакаты с кадрами из популярных фильмов, и даже облупившаяся краска в углах смотрелась тут гармонично. Под единственным окном, обрамленным шторами цвета пасмурного неба, стоял столик, а на нем – граммофон с пластинками и свеча, источающая до жути сладкий аромат тыквенного пирога.

Эбель улыбнулась, увидев винил с Билли Айлиш, и посмотрела на владелицу комнаты: Соль как раз принесла ей побитый глиняный стакан с водой. И Эбель замерла, уставившись в черные глаза соседки.

Черт! Почему она оказалась такой красивой? Слушая ее недовольный голос, Эбель была уверена, что увидит брюзгу, причитающую о правилах. Но перед ней стояла девушка, чьим вторым именем было слово «милашка». «Корейский айдол», – подумала Эбель, принимая стакан у нее из рук.

– Слушай, – заговорила Соль, – честно, я не в восторге от нашего соседства, но, раз уж у нас нет выбора, давай вместе создадим тут уют и комфорт.

– Ага… – Эбель бездумно сделала глоток воды.

Она совсем не слушала Соль: все так же бесцеремонно рассматривала идеальную кожу, длинные черно-фиолетовые волосы и милую, хоть и натянутую, улыбку.

Соль заметила взгляд Эбель и смутилась.

– Ты, наверное, жесть как напугана?

– Я, кхм-кхм… – Эбель откашлялась и наконец выдавила: – Я ничего не понимаю. Где я?

– А! Ой! Точно, ты же была мер… Ты же новенькая! – нарочито исправилась соседка. – Я Чи Соль. Ты находишься в Академии Скура где-то в окрестностях города Санди. Мы в заброшенном соборе, это наше убежище. Тут живут и учатся исключительные… Я все расскажу завтра. Сейчас тебе надо поспать.

– Да я вроде выспалась в гробу, – пошутила Эбель, подавив очередной зевок.

Соль закатила глаза и, заправив за ухо фиолетовую прядь, вернулась на свою кровать.

– Тогда, может, расскажешь, как так вышло?

Эбель задумчиво склонила голову и покрутила в руках стакан.

– Понятия не имею, – созналась она.

– То есть ты просто проснулась в гробу? – Соль подтянула к подбородку колени и подмяла под себя одеяло. – Это же как в фильме «Погребенный заживо»!

– Если бы Райан Рейнольдс проснулся голым, а у меня была бы зажигалка, да.

Эбель сделала глоток теплой воды и перевела взгляд на стеклянные кристаллы, свисающие с гардины. Те мерцали, словно искорки, и покачивались от небольшого сквозняка, что тянулся из-под деревянной рамы.

– Кто вообще хоронит людей голыми? Что за сраный фетишист? – фыркнула Соль.

По спине Эбель пробежали мурашки. Тело накрыла жаркая волна стыда. А ведь и правда… Разве людей хоронят голыми? Что с ней делали? И кто?

– А от чего ты умерла? – поинтересовалась Соль без стеснения. – Собственной смертью? Или тебя убили?

– Не знаю.

От этого стало еще страшнее.