Общак

— Могу повторить слова Петра Петровича, — заметил брюнет с седыми висками. — Руки у него, сопляка, коротки, Федя. Да и он сам прекра-асно понимает, что в его же интересах держать рот на замке. Сейчас ему если пятерку влепят, он три отсидит и выйдет на свободу с чистой совестью. А его бабки, припрятанные в надежном месте, у него и так никто не отберет…

Разговор происходил в номере будапештского отеля «Фортуна», куда позавчера вселились три важных гостя из Москвы, прилетевших в Венгрию специальным чартерным авиарейсом. Все трое были отставными генералами КГБ, которые уже лет десять как сменили унылые генеральские мундиры на мягкие костюмы-тройки от лучших французских модельеров и резко поменяли специфику деятельности. Когда-то Петр Петрович Смольянинов, Аркадий Ильич Неустроев и Федор Иванович Шляпкин служили в ПГУ — Первом главном управлении КГБ, занимавшемся разведкой. За без малого два десятилетия верной службы на благо родного государства они побывали в разных странах на разных континентах, работая под разным прикрытием: они были и спецкорами советских информационных агентств, и торговыми представителями, и директорами посольских библиотек… Но судьба свела их вместе в Москве только в 90-м, когда система явно дала течь, Союз уже рушился, и наиболее прозорливые совслужащие — а сотрудники разведки были в их числе — поняли, что настал уникальный исторический шанс произвести кардинальную перестройку экономики. Не в том смысле, который вкладывал в это словцо тогдашний говорун-президент, а в смысле перераспределения финансовых потоков бюджета. Государственная экономика стремительно приватизировалась задолго до официально объявленной «прихватизации»: когда это произошло в начале 1992-го, многие стратегические отрасли — вроде металлургии и нефтедобычи — уже были «прихвачены»… Три генерала-разведчика, в последние годы горбачевской перестройки работавшие в Южной Африке, наработали тесные личные связи с местными алмазодобытчиками и алмазоторговцами и, уже выйдя в отставку, связались с южноафриканскими друзьями по неофициальным каналам и предложили им план совместного предприятия, не зарегистрированного ни в одном государственном реестре. План действий был прост и одновременно гениален. Пустив глубокие корни в Якутии, через одного крупного кремлевского чиновника, долгие годы занимавшего высокий пост в «алмазной республике», отставные разведчики проторили тайные маршруты вывоза с- приисков алмазной неучтенки, которой набиралось в год на весьма внушительную сумму. Потом им здорово подфартило — какой-то совминовский умник решил оптом выкинуть на мировой рынок российские алмазы из фондов Гохрана, чтобы выручить валютные средства для проведения экономических реформ. Отставные генералы Смольянинов, Неустроев и Шляпкин незамедлительно влезли в этот дурацкий, но многообещающий проект, нашли молоденького лоха, которому дали право подписи финансовых документов, и машина завертелась. Теперь у троих алмазных баронов появилась легальная структура, значительно облегчившая им жизнь. По каналам компании «Голден-АДА», созданной по секретному указанию весьма высокопоставленного государственного чиновника, бывшие разведчики толкали и свой якутский товар, «размазывая» его по официальным — хотя и тайным — партиям гохрановских алмазов.

Но троица понимала: рано или поздно эта их лафа должна была кончиться. Она и кончилась, когда у молоденького лоха голова пошла кругом от внезапно свалившегося на него богатства и он, козел, положил себе в карман чуть больше, чем ему причиталось. Вот тогда-то обиженные кремлевские обитатели взвыли — и компанию «Голден-АДА» со скандалом прикрыли, а зарвавшегося хапугу объявили в международный розыск, поймали через год в Греции и посадили в «Матросскую Тишину» отдохнуть…

— Сейчас надо подумать, как нам лучше договориться с Оппенгеймерами, — задумчиво произнес Федор Иванович и по привычке покрутил длинный ус. — Это приоритетная задача. Голден-адовский скандал сильно пошатнул наши позиции. Полагаю, мне с Петром Петровичем надо поехать туда и разобраться на месте. А ты, Аркадий, оставайся в Будапеште и продолжай разрабатывать линию этого самоуверенного придурка Сапрыкина. Если сведения от Сайкина верны, там можно очень нехило поживиться. Сколько, ты говоришь, он перевел?

Обладатель пышной черной шевелюры, Аркадий Ильич. откинулся на спинку кресла и неопределенно пожал плечами:

— Трудно сказать. Два раза речь шла о «пятерочке». А что за «пятерочка» — хрен его знает. Может, пять миллионов, а может, и пятьсот тысяч. Может, долларов, а может, и песет. Не знаю. Вот встречусь с ним завтра — тогда все и прояснится.

— Что, сильно напугал клиента? — усмехнулся Петр Петрович и снова водрузил на нос очки.

— Похоже на то. Как нас учили в Дзержинке — при разработке объекта с потенцией к сотрудничеству надо его ошарашить объемом компрометирующего материала, а затем уже действовать нежно и ласково. При личной встрече буду с ним нежен.