Общак

Весь прошлый год, когда Москву и особенно ближнее Подмосковье сотрясали самые невероятные слухи и домыслы относительно судьбы тогдашнего престарелого президента и сценария предстоящих новых выборов, они выстраивали сложную политическую конструкцию, поддавшись на лестные уговоры и вкусные обещания Алика Сапрыкина, сумевшего втравить трех стариков в свои политические интриги… Ту игру, правда, он проиграл вчистую: когда Дед под самый Новый год внезапно объявил о своей отставке, прозвучало имя преемника, о котором Алик никогда не думал как о серьезном противнике. И вся его конструкция полетела к черту… Но он продолжал трепыхаться, потому что, как намекнул им Сапрыкин, у него проклюнулся доступ к очень большим деньгам. Он даже упомянул вскользь, что порядок цифр сопоставим с бюджетом страны. Тогда-то они и придумали ему шутливое прозвище «наш финансист».

Поняв, что Алик немного темнит, Анатолий Игнатьевич по своим каналам узнал, что Сапрыкин через своего верного помощника Николая Ивановича Соколова, или Колю, сумел раскопать офшорные счета, на которых хранились деньги не только концерна «Госснабвооружение» и куда выводились многомиллионные средства, вырученные за поставки вооружений в страны ближнего и дальнего зарубежья, но и деньги воровского общака, собиравшиеся смотрящими со всей территории России. Сведения эти заслуживали доверия, потому что, как выяснил Анатолий Игнатьевич, всей коммерцией в концерне фактически занимался заместитель директора Владислав Игнатов — крупный криминальный авторитет по кличке Варяг, хранитель российской воровской казны. И очень даже было похоже на то, что на этик самых тайных офшорных счетах «Госснабвооружения» как раз и хранился воровской общак… Наведя далее справки, Черемин узнал, что Игнатов попал на столь высокую должность не просто так, с улицы, а его, сначала отмазав от всех уголовных дел, туда посадили доброхоты, давно сотрудничавшие с Варягом и с его помощью намеревавшиеся решить важные политические вопросы. Мелькнула фамилия депутата Шелехова, убитого за несколько месяцев до начала избирательной кампании…

— Не делаются, — кивнул Анатолий Игнатьевич. — Исчез он и впрямь слишком внезапно. Как говорится, даже записки не оставил.

— Ну так что мы будем делать? — несколько раздраженно спросил Михаил Фаддеевич. — Неужели так и оставим? Этот сопляк нас фактически обвел вокруг пальца!

Анатолий Игнатьевич усмехнулся:

— Ну уж! Мы ж ему ни копейки не дали. Другое дело, что он, похоже, решил самолично этими деньгами воспользоваться. Но если правда то, что я слышал… Там же миллиарды долларов! — Он даже понизил голос. — Куда ему столько? Не подавится?'

— Вряд ли. Алик не настолько дурак, чтобы просто их подгрести под себя. Он же должен отдавать себе отчет, что за присвоение таких денег — тем более воровских денег — его просто убьют! — возразил Андрей Парамонович, до этого момента сохранявший глубокомысленное молчание. — Но у меня есть предложение. Один мой старый приятель, тоже из нашего ведомства, давно уже, как и я, в отставке, занимается крупным бизнесом.

— Нефть? — перебил Юдин, саркастически улыбнувшись.

— Лучше! Лучше, любезный! Чистые якутские алмазы!.. Так вот, я ему грешным делом рассказал как-то еще в прошлом году про нашего Алика, про его дела, и он, знаете ли, заинтересовался. Больше того, он связался кое с кем и установил за Сапрыкиным наблюдение. Он держал его на коротком поводке весь последний год. Не удивлюсь, если ему теперь известно местонахождение нашего финансиста…

— Зачем же вы выложили ему такую важную информацию? — недовольно скривился Михаил Фаддеевич. — Я, кажется, знаю, о ком вы толкуете. Очень ненадежный типус. Очень ненадежный. Это Неустроев! — И по лицу Андрея Парамоновича поняв, что попал в самую точку, продолжал несколько раздраженно: — Нет, милейший, так дело не пойдет. Неустроев и его гоп-компания — я знаю эту публику, — они будут божиться родной мамой, партией Ленина — Сталина, а сами без зазрения совести вас вокруг пальца обведут, потому что нет у них никакой совести!

Он встал и в волнении прошелся по комнате.

— Вот что я вам скажу, Андрей Парамонович, — продолжал он. — Коль вы решили разыграть партию Неустроева, не посоветовавшись со мной… с нами… то ладно, продолжайте, но с условием: вы выведаете у Неустроева местопребывание Сапрыкина и, как только нам это станет известно, в дело вступит наш человек…

— Позвольте полюбопытствовать, какой человек? — встрял в разговор немногословный Черемин.

— Вы его прекрасно знаете, Анатолий Игнатьевич! — усмехнувшись, ответил Юдин. — Это Антон Козлов.

— Из спецгруппы «Бета»? — удивился Черемин.

Юдин махнул рукой:

— А! «Альфа», «Дельта», «Бета»!.. Напридумывали черт знает чего…. Все в подражание америкашкам. Да, из так называемой группы «Бета», а по-нашему, по-старому, из спецподразделения «девятки». Из спецбатальона наружного наблюдения — этих ребят надрессировали вести свой объект до койки или до сортира — и оставаться при этом незамеченными. Антоша — лучший из лучших.

— Ему можно доверять? — с сомнением спросил Черемин.