Общая тетрадь

Риск тут – ключевое слово. Мировоззрение среднего класса покоится на идеале существования, напрочь лишенного резких экзистенциальных движений. Благополучие без риска для жизни – вот что написано на знаменах самоорганизующегося среднего класса. Особняки из красного кирпича с блестящими крышами, торчащие, как мухоморы, вдоль больших дорог, ему не принадлежат. Типичный представитель нынешнего среднего класса только-только купил квартиру, и в большинстве случаев ремонт еще не закончен. Дачу ему уже не поднять, дача осталась с прежних времен, там сидит свекровь или теща, упорно выращивая бесполезные экономически, но необходимые нравственно – экологически чистые! – огурцы. Большая часть российского среднего класса сосредоточена в крупных городах и поглощена поисками приемлемых форм духовного и реального быта. Неизвестно все, решительно все: от проблем оценки исторического пути России до мучительного вопроса, что все-таки следует надевать, идучи в оперу. По вопросу о России средний класс тем не менее бессознательно определился, понимая Россию как фатальное пространство, которое надлежит сделать удобным для житья. Удобство зиждется на твердой основе прочных ценностей, бессменных и не отменяемых в человеческой жизни вообще. Здесь средний класс сделал большие успехи. Он любит жить. Если вы видите плотного, краснолицего мужчину средних лет, осторожно припарковывающего свои «Жигули» или еще что возле магазина «24 часа» и возвращающегося оттуда с бутылкой отечественной водки, соком манго и связкой бананов, то по выражению сдержанного удовольствия на его приятном лице вы опознаете скромного героя миддл-класса. Именно – по выражению лица, полного достоинства и не имеющего и тени той смурной и шалой дури-тупости, что лежит на рожах криминальной шантрапы. Средний класс России легче и проще всего опознается за границей. Вот они идут по какой-то европейской столице, он, она и ребенок, и по смеси разнородных чувств в их взглядах вы узнаете своих. Прежде всего это – идея покоя и достоинства, которой они прикрывают нервозность, опаску и неуверенность. Они желают войти в человечество на равных, «людей посмотреть и себя показать», но депрессивный шлейф длинного «русского спектакля» постоянно смущает их покой. То, что многие в человечестве получают даром, по праву рождения, русские завоевывают в упорной борьбе. Оттого в лицах нашего гипотетического среднего класса и следа не сыщешь самоуверенной гладкости и сытого самодовольства западной буржуазии. Его нет – отечественные лица все интересны, непросты, живы, странны, полны разнообразной игры.

Средний класс России еще не понимает сам себя, еще не идентифицирует себя с таковым же на Западе, еще не имеет своих лидеров, но совершенно определенно жаждет жизни, устроенной на законных основаниях (того, чего лишены, собственно, и верхи, и низы). От государственной машины он требует одного: четких правил игры. От книг – разъяснения жизни. От искусства – удовольствия хорошего тона. От семьи – стабильности воспроизводства быта и бытия. От средств массовой информации – рассказов о тех, кто умудряется хорошо, счастливо и успешно жить в этом безумном мире. Средний класс исключительно предан отечеству как месту встречи с судьбой. Странными глазами смотрит он на приезжающих, некогда эмигрировавших братьев и сестер своих. Взаимопонимание пунктирно, коммуникация пульсирует, прерываясь… Слишком многого не поймет брат-эмигрант в своем русском сотоварище, с лихвой откушавшем дикой русской пищи эпохи Великих Реформ. Ведь национальная общность – это общность судьбы, а не только идей и правил, то же – и классовая общность.

В нашей стране довольно просто обратиться в люмпена, собирающего объедки с помойки (своего рода комфорт), труднее, но возможно, будучи русским пассионарием, взлететь на самый верх, чтобы потом лежать в подъезде с простреленной головой… Но как удержать жизнь на «золотой середине» достатка, благополучия, мира и покоя – здесь, сейчас? Средний класс России – может быть, самый героический класс…

ОНИ говорят о политике