Obscura reperta [Тёмные открытия]. Игра в роман. Часть 1. Герой попадает в историю

В большой старый дом они раньше приезжали погостить, навестить родителей, а сейчас поселились в нем и скоро поняли, что соскучились друг по другу, и оба хотят сохранить дом, хотя расходов на него гораздо больше, чем на отдельные квартиры. Смерть Бернара снова срастила их, наполнила новой силой их дружбу, очень крепкую когда-то, несмотря на разницу в семь лет, которая теперь была мало заметна, и которую подчеркивал только Роланд, а Артур добродушно принимал. Когда он стал каждый день общаться со старшим братом, у него заскрипели мозги, поскольку разговоры, которые велись меж ними, вынуждали его думать о вещах, прежде его совершенно не интересовавших. Он регулярно выслушивал лекции Роланда по разным вопросам культуры – редко какая домашняя трапеза без них обходилась. Артур, с детства немногословный, был добросовестным слушателем. Правда, в голове у младшего Цоллерна от всего, что пытался впихнуть в его сознание старший брат, разбухала страшная каша, он честно пытался в ней разобраться, но часто попадал впросак. Ему было от этого очень весело, и он сам иногда начинал какую-нибудь словесную партию с Роландом, чтобы проверить, сколько он в ней протянет.

Толпа собралась большая, и братья оказались почти в самой ее середине. Порой людская масса, будто единое существо мощно вздыхала, и тогда отдельным ее частям приходилось туго. Артура при очередном таком вздохе несколько продвинули вперед, но левую руку он не успел высвободить и ее зажало между чьими-то телами, да вдобавок какой-то молодец втерся рядом с ним, еще больше сдавливая его кисть. Беспокойный юноша совершал странные движения.

– Молодой человек, вам тут удобно стоять? – поинтересовался Цоллерн-младший.

– Да-да, – пробормотал тот, не поворачиваясь к Артуру, – не беспокойтесь, пожалуйста, мне очень удобно.

– А мне – нет, извините! – Артур наконец смог немного развернуться и высвободить руку.

Неожиданно он рявкнул настолько громко, что стоящие рядом вздрогнули.

– Так!

Артур начал озираться в поисках недавнего соседа.

– Он стащил мой перстень! – шепнул он брату.

Оглядывая толпу, Цоллерн-младший пытался понять, куда идти. Дальше от сцены было свободней, Артур протиснулся туда, он увидел у фонтана кого-то похожего на воришку, подошел, стараясь не спугнуть. Это действительно был он – стоял и рассматривал добычу.

– Какой красивый перстень! – тихонько сказал Артур, остановясь за его спиной.

– Это фамильная драгоценность, старинная печатка с головой медведя, она передается по наследству от отца к сыну, от сына к внуку, от внука… – тут он умолк, поняв, кто рядом с ним стоит.

– Да, – Артур положил руку ему на плечо, и тяжесть этой руки не предвещала ничего хорошего. – Все верно. Я только немного дополню: это моя фамильная драгоценность. Так что снимай. Он тебе великоват. – Артур забрал перстень и надел на руку. – И больше мне не попадайся!

Отойдя на несколько шагов незадачливый преступник обернулся.

– Еще увидимся! – бросил он.

– Даже так? – Артур с интересом смотрел ему вслед.

Возвращаться в толпу ему не хотелось, но он знал, что Роланд ждал этого представления, поэтому начал пробираться обратно, бормоча по сторонам «Извините, пожалуйста, у меня там брат остался».

Вокруг Артура задвигались, послышался голос флейты, затем жуткие подвывания струнных и лязг кастрюльных крышек. Флейтист словно разгонял людей своей дудкой, а вслед за ним шли остальные музыканты и актеры. Артур пошел за последним по образовавшемуся проходу, разглядывая артистов, и слушая их гимн.

Не стыдись толпе певец протягивать руки -

Станет весело, когда смеются медяки!

Звонче медных пятаков мало что звенит,

Разве только гул хлопков, что в ушах стоит.

Лучший критик зритель твой – и меток и зубаст.

Сердцем чувствует народ, он промаха не даст.

Если песня хороша, это слышит всяк,

Кто с грошом и без гроша, богатый и бедняк.

Так возьми же свой пятак, купи себе вина!

Нету истины нигде, но может в нем она.

Эту мысль уже давно проверяет мир,

Будь же с миром заодно – заходи на пир!

«В нем есть некоторое кривляние, но написали его от сердца», – Артур даже позабыл высматривать брата, но тот сам увидел его и схватил за рукав.

– Нашел?

– Да.

– Хорошо, похоже, начинается, – сказал Роланд, – «Игра о святом Николае» – один из лучших мираклей начала 13 века, там крестоносцы, сарацины… порубят друг друга, а потом все неверные обратятся в христианство. А вот что такое «Господин и слуга» – может быть, раннее моралите или малоизвестное, не знаю…

Но Артура окончание песни интересовало больше, чем историческая справка.