Обретенный рай

Днем в офисе работа не заладилась. Мозг Гейба лихорадочно выдавал на-гора все новые вопросы, на которые не находил ответа. Ее детство, например. Что за странное несчастливое существование в постоянных переездах с места на место придумал бедной девчушке родной отец, «конченый человек», как проскользнуло у нее однажды. И куда смотрела ее мать? Как сумела Тесс подняться из грязи и нищеты и дорасти до руководителя процветающей компании?

Что вообще происходит? Почему его так волнует чужая судьба? Возможно, потому, что Гейб привык находить исчерпывающие ответы на все вопросы. Но где-то в глубинах его души таилась странная уверенность: он знал эту женщину так же хорошо, как каждый цветок в саду Бланки.

Что-то было в Тесс загадочное, а вместе с тем до боли знакомое и близкое. Гейб отпил пива, тайком наблюдая за движениями ее сочных выразительных губ. Вместе с начинающим фотографом она изучала серию фотографий тропических птиц.

По улыбке Джамайки он понял, что та молча праздновала победу.

– Не представляла себе, что она выдержит этот натиск, – тихо сказала она Гейбу. – Только посмотри на нее! Как будто всю жизнь она стремилась приехать сюда, чтобы насладиться шедеврами. Какая глубина восприятия! Какое очарование! А она неплохо дополняет здешнее светское общество! Эта Тереза Дрисколл – знаток искусства, Гейб.

Он улыбнулся, лениво закинув руки за голову и растянувшись в кресле.

– Хорошо сказано. Определенно знаток.

Но как удержать Тесс на острове, как помочь воплотить мечты в реальность? Может, потолковать с местными банкирами относительно предоставления кредита? Или в случае неудачи предложить деньги взаймы на льготных условиях? Но позволит ли гордость Терезе Дрисколл принять подачку? Гейб решил поговорить с ней сразу же по окончании встречи с художниками.

Джамайка прервала его размышления недовольным возгласом:

– Мм… Кажется, грядут неприятности.

Гейб поднял глаза и увидел источник недовольства мэра. Очередь желающих показать Тесс свои творения увеличилась еще на одного человека – Папу, единственного и неповторимого в своем роде.

– Что еще он затеял, Гейб? Сходи выясни. Папа испортит нам все дело.

– Ах, Джамайка, оставим старика в покое. – Гейб снова откинулся на спинку кресла. – Тесс управится с ним сама. Тем более что он приоделся. Даже ботинки нацепил.

Появление Папы в рядах местных талантов напоминало бурю в пустыне. Он не мог спокойно дожидаться очереди. Сжимая и разжимая в руке клочок бумаги, Папа что-то невнятно бормотал. Правда, глаза старика – верный показатель настроения – смотрели сегодня не так дико, как обычно. Гейб счел это хорошим знаком.

Тесс поблагодарила очередного художника за интересные рисунки и поздоровалась с Папой. Тот смутился, пробормотав, что не обладает талантом художника, но пришел не просто так, а сочинил стих. Может, его четверостишия пригодятся когда-нибудь как текст поздравительных открыток. Уголки губ Тесс дрогнули, но этого никто не заметил. Она улыбнулась и предложила старику поделиться своим творением с публикой.

Тут и там раздались приглушенные смешки. Комнату наполнил гул недовольных голосов. Кто-то повернул выключатель «мешка со смехом» и тут же захохотал сам.

– Итак, начнем, – объявил Папа. – Представляю вам хайку. Думаю, это чертовски симпатично будет смотреться на карточке. – Он деловито откашлялся и громко, с выражением, продекламировал:

Солнце нырнуло в море.

Это не сон. Оно умерло.

Не будет сегодня рыбалки.

Творение Папы было встречено загробной тишиной. Гейб закусил губу, чтобы не расхохотаться. Все присутствующие, казалось, тоже едва сдерживали смех. Все, кроме Тесс.

Ее вдохновенное «Браво!» прозвучало как гром среди ясного неба. Она от души аплодировала старику. Многие, сначала пожав плечами, последовали ее примеру. От шквала аплодисментов Папа засиял, как новенький цент.

– Ну, у меня еще кое-что припасено, мисс… фу, дьявол, как, вы сказали, ваше имя, прекрасная леди?

– Тесс Дрисколл, сэр.

– Дрисколл… Хо-хо. Знавал я одного парня по фамилии Дрисколл. Мы вечно кутили у Слоппи. Вот был художник так художник! Такие фортели вытворял! Жулик – другого такого не сыщешь! Девицы липли к нему, как олени к солонцам. У него еще была дочурка, такая милая девочка с темными кудряшками. Вроде ваших, мисс. Одному Богу известно, что потом с ними стало. Вы случайно… э-э… не та самая Дрисколл?

Гейб чуть не разлил недопитый стакан пива. Лицо же Тесс стало пепельно-серого цвета. Глаза расширились от ужаса. По коже поползли мурашки. Все в комнате замерли в ожидании ответа.

– Ах, Папа, дружище! – Гейб вскочил и бросился к столу, где, замерев от ужаса, сидела Тесс. – Всем известно, что эта молодая леди не может быть дочкой вашего приятеля. Она была у нас на острове всего раз, шестнадцать лет назад. Мисс Дрисколл воспитывалась в семье любящих родителей и посещала самые престижные школы. Вы ошиблись, дружище. Правда, Тесс?

– Конечно, Гейб, – выдохнула она. – Мой отец был крупным банкиром, посвящавшим свободное время игре в поло. В Канаде. У нас там ранчо.