Обретение крыльев

– Но у тебя здесь столько работы, что и вдвоем не справиться.

– И я за нее ничего не получаю, так ведь? – Она забрала жетон и опустила в карман. – У Тома, раба Рассела, есть своя кузня на Ист-Бей. Госпожа Рассел разрешает ему работать по найму весь день и забирает только три четверти заработка. Он сделал мне жетон, скопировал с настоящего.

Я была одиннадцатилетним ребенком, но сразу поняла, что кузнец не просто какой-то добряк, оказавший услугу. Зачем ему рисковать?

– Я собираюсь шить капоры, платья и лоскутные одеяла для леди с Куин-стрит, госпожи Аллен, – сообщила матушка. – Сказала, что меня зовут Перл и я рабыня массы Дюпре, который живет на углу Джордж-стрит и Ист-Бей. Она спросила: «Ты имеешь в виду французского портного?» И я ответила: «Да, мэм, он теперь не загружает меня и отпускает работать по найму».

– А вдруг она проверит твою историю?

– Не станет старая вдова ничего проверять. Сказала только: «Покажи жетон». – Матушка гордилась жетоном и собой. – Госпожа Аллен будет платить мне за каждую вещь. Ее две дочери хотят, чтобы я шила одежду их детям.

– Как ты собираешься справляться со всей этой работой?

– У меня есть ты. И ночные часы.

Матушка жгла так много свечей, работая в темноте, что пристрастилась тащить их из любой комнаты, где бы ни оказывалась. Глаза ее начали косить, а кожа вокруг них собиралась мелкими морщинками. Она изматывалась, но душа ее успокоилась.

Матушка приносила деньги домой и засовывала в мешок из рогожи. Я днем и ночью помогала ей с шитьем – в любую минуту, когда не прислуживала мисс Саре. Приготовив заказы для вдовы, матушка вылезет, бывало, из окна и отнесет свертки к ее двери, где получит ткань для нового заказа. Потом дождется темноты и прошмыгнет в задние ворота. Дни были длинными, и опасный бизнес процветал.

* * *

Однажды теплым январским вечером госпожа послала Синди в подвал за матушкой – на новом хозяйском платье не держались розетки – и, разумеется, матушка была в это время за оградой. Уходя, она не запирала засов, понимая, что, если не ответит на стук, госпожа заставит Принца снять дверь с петель. И как она объяснила бы пустую комнату, запертую изнутри?

Весть о пропавшем рабе разлетается молниеносно. Когда я услышала новость, сердце ушло в пятки. Госпожа колокольчиком созвала всех во двор к задней двери.

– Если вы знаете, где сейчас Шарлотта, то обязаны мне сказать, – изрекла она, положив руки на большой живот.

Ни звука. Госпожа устремила взор на меня:

– Хетти! Где твоя мать?

Пожав плечами, я сделала вид, что озадачена:

– Понятия не имею, госпожа. Сама хотела бы знать.

Госпожа приказала Томфри обыскать кухонный корпус, прачечную, каретный сарай, конюшню, сарай для инструментов, уборную и комнаты рабов. Велела прочесать каждый уголок во дворе и даже наклонный желоб, по которому лошадям подавалось сено. Сказала, что, если матушка не отыщется, Томфри придется сверху донизу обшарить дом, веранду и декоративный сад.

Госпожа позвонила в колокольчик, призывая вернуться к работе. Я заспешила в комнату матушки – проверить мешок из рогожи. Деньги были на дне, под набивкой. Потом я прокралась на улицу и поставила рядом с цистерной ведро. Солнце спускалось с небес, окрашивая их в цвета абрикоса.

Томфри занимался поисками, а я заняла позицию в переднем эркере второго этажа и ждала. Начало смеркаться, я выглянула в окно и увидела, как матушка поворачивает за угол. Она направилась прямо к парадной двери и постучала.

Я бросилась вниз по лестнице и оказалась у входа одновременно с дворецким. Он открыл, и матушка сказала:

– Дам тебе полдоллара, если впустишь меня. За тобой должок, Томфри.

Через миг она стояла на площадке, Томфри запер дверь. Я обвила шею мамы руками.

– Скорей, что мне делать? – спросила она у дворецкого.

– Некуда тебя спрятать, – ответил он. – Госпожа заставила меня обыскать каждый уголок.

– Но только не крышу, – вставила я.

Томфри проверил, нет ли кого, а я отвела матушку на чердак, показала ей лесенку и люк.

– Когда они придут, скажи, что было очень тепло, ты пришла сюда посмотреть на гавань, легла и уснула.

Тем временем Томфри объяснял госпоже, что забыл при поисках о крыше и точно знает – Шарлотта один раз там бывала.

Госпожа, тяжело дыша, ждала с тростью у подножия чердачной лестницы. Я притаилась у нее за спиной и дрожала от возбуждения.

Матушка, поеживаясь и рассказывая вздорную историю моего сочинения, спускалась по лестнице.

– Я считала тебя не такой тупой, как прочие, Шарлотта, – сказала госпожа, – но ты меня разочаровала. Заснуть на крыше! Ты могла свалиться на улицу. Крыша! Чтоб ты знала, это абсолютно запрещенное место. – Госпожа подняла трость и опустила ее на матушкин затылок. – Отправляйся к себе в комнату, а утром после молитвы нашьешь розетки на мое новое платье. Ты стала очень небрежно шить.

– Да, мэм.

Матушка поспешила к лестнице, помахав мне рукой. Может, госпожа и заметила, что матушка обходится без палки и не хромает, но ничего не сказала.

Когда мы вошли в подвал, матушка закрыла дверь и задвинула засов. Меня трясло, но она была само спокойствие.