Обретение Энкиду

Я проснулся в своей постели. Голова у меня болела. Рядом со мной на столике стоял стакан с апельсиновым соком. Плохо соображая, я схватил стакан и жадно приник к нему.

На кухне заворочались. Донесся тихий смех.

- Анна-Лиза? - крикнул я.

- И эти две потаскушки тоже, - отозвался голос Мурзика.

Женский голос захихикал.

- Одна! - крикнула женщина из кухни. - И не Анна. И не Лиза.

- Цира!

Ну конечно, она. Тискалась с Мурзиком на его неудобной складной кровати.

Я сел на диване, подтянул трусы и взялся за свои джинсы.

- Мурзик, - сказал я укоризненно, - у тебя когда-нибудь бывает похмелье?

- Не, - сказал Мурзик, появляясь в комнате. Цира, приплясывая сзади, висла у него на плечах. - Ну как, полегчало?

Я застегнул последнюю пуговицу на ширинке.

- Принеси еще сока, а?

Мурзик повернулся к Цире. Та отлепилась от его спины и упорхнула на кухню.

- Открой ставни, - сказал я.

Мурзик подошел к окну и снял ставни. Хлынул веселый весенний свет. Золотая серьга блеснула в ухе моего бывшего раба.

- Это ты меня домой донес? - спросил я хмуро. И поднял с пола рубашку.

- А кто еще?

Цира уселась рядом со мной на диване и подала мне стакан с холодным соком. Стакан запотел. Я начал пить, из-за холода почти не разбирая вкуса. У меня сразу заломило зубы.

Цира погладила меня по спине и удобно устроила голову у меня на плече.

- Что надо? - спросил я.

- А просто так... - сказала Цира и вздохнула.

Так началось утро нашего последнего дня.

К полудню я окончательно пришел в себя. Мурзик скормил мне две противопохмельные таблетки, на всякий случай принял одну сам (я настоял). Пока мы собирались, Цира сидела, поджав ноги, на диване - в пушистом свитерке, в голубеньких джинсиках - и играла с котятами.

Наконец все было готово. Я остановил клепсидру, чтоб зря не капала, выпустил кошку с потомством на лестницу, написал маме записку, и мы трое вышли на улицу.

Цира шла посередине, цепко держа под руки Мурзика и меня. Мы добрались до офиса фирмы "Энкиду прорицейшн", поднялись на второй этаж. Сегодня у нас был выходной - день Шамаша. Поэтому никого из посторонних в здании не было.

Нас встретил Ицхак. Он был немного бледен и дергался больше обычного - нервничал.

- Проходите наверх, ребята, - сказал он. - В лабораторию. Луринду готовит там кофе.

- Что с шестым Энкиду?

- Мы с Булькой вчера нажрались, - сообщил Ицхак. - Я притащил его в офис.

- Как он?

- Пока спит.

- Пора будить.

- Рано, - сказал Ицхак. - Перед трансом разбудим. Не то сбежит или гадости говорить начнет. И без него на душе херово.

- Ну-ну, Иська. Ты нашу душу не трогай. Это не только твоя душа. Это душа великого героя...

Изя посмотрел на меня с отвращением и отвернулся.

Мурзик отцепил от своего локтя Циру и тихонько сказал:

- Это... господин, я за своей кривоногой пошел. Ждет ведь. Да и время не терпит.

- Иди, Хашта, - сказал я.

А Цира только поглядела тоскливо.

И мы с Цирой поднялись в лабораторию. В лаборатории стоял крепкий кофейный дух. На диванчике, среди сорванных со стены схем и графиков, вычерченных самописцем, дрых Буллит.

Луринду, до глаз налитая кофе, повернулась в нашу сторону и улыбнулась.

- Как настроение, братья Энкиду? - спросила она.

Цира ответила ей кислым взглядом. Плюхнула на диван, рядом с Буллитом, свою сумочку. Не спросясь, налила себе кофе. Сморщилась: горький.

- И мне, - попросил я.

Цира налила и мне.

Буллит вдруг громко всхрапнул и взметнул руками. Цирина сумочка повалилась на пол. Цира метнулась к сумочке, прижала ее к груди.

- Что там у тебя? - спросил я. - Яйца?

- Индикатор.

- Зачем ты его взяла, Цира?

- На всякий случай.

Мы помолчали. Цира допила кофе, вытащила рамку и поднесла ее к спящему Буллиту. Рамка уверенно завертелась.

- Да, все сходится... - сказала Луринду. И вздохнула.

Внизу раздался грохот. Мы переглянулись. Несколько мужских голосов загомонили, перебивая друг друга. Голоса были незнакомые. И недружественные.

Я оставил девушек наедине с Буллитом и сбежал по лестнице в офис.

Два дюжих молодца в заломленных на затылок кожаных кепках втащили в офис большой мешок. В мешке что-то яростно дергалось и рычало.

Молодцы, кроме кепок, имели на себе стеганые ватные штаны синего цвета и такого же цвета ватники. У одного ватник был перепоясан солдатским ремнем. Он пнул мешок ногой в кирзовом сапоге с обрезанным голенищем.

- Цыть, сука!.. - прикрикнул молодец.

Ицхак смотрел на них, не вставая с дивана. Мешок покачался немного, завалился набок и затрясся.

- Что здесь происхо... - начал было я.

Другой молодец обрезал:

- А ты, кровосос, молчи!

- Вот, - произнес с дивана Ицхак, - товарищи доставили нам учителя Бэлшуну. По заданию партии.

- Ну, - с удовольствием подтвердил молодец с ремнем на брюхе. Партия сказала: "Надо!" Лично товарищ Хафиза распорядилась. А что, ошибка какая?

- Нет, - сказал я, глядя на мешок. - Ошибки, товарищи, нет. Все правильно.

- А коли правильно, - сурово молвил мне молодец, - то извольте расписочку... Не надейтесь, мы тут поголовно грамотные. Читать-писать научены. Партия позаботилась, чтоб кровососы-рабовладельцы не пользовались нашей, значит, рабской угнетенностью...