Обреченный пророк

«Да, – говорит, – я ее убил и кепку подбросил. Но на официальном следствии все буду отрицать, доказательств у вас нет».

«Посмотрим», – думал я. Отпустил его восвояси. Через два дня прибегает он с повинной, руки трясутся… Что с ним произошло, не рассказывает, но во всем сознается. А еще через два дня вешается в КПЗ. Такая вот история.

Откровенно говоря, очень я расстроился. Вроде все правильно, в виновности его я не сомневался, но вспомнил свой зарок не использовать дар. С одной стороны, отпетый мерзавец, наказал себя сам, но с другой – сам ли? Не с моей ли помощью залез в петлю? Что я, господь бог, чтобы карать и миловать? Эти мысли не давали мне покоя, но все это было только ягодки…

Я быстро продвигался по службе, мне было двадцать пять, но сомнения обуревали меня: для чего я послан на этот свет? Кто я и откуда эти способности: от бога, от дьявола или еще от какой неведомой силы? В бога тогда я, конечно, не верил, не принято было верить, но должен же быть ответ. Начал я читать философские труды: Спинозу, Гегеля – и вообще запутался. Как раз в этот момент исканий и сомнений я женился. Тут тоже все было довольно странно. С женщинами я, естественно, встречался. Казановой не был, но и скромником особым тоже… А тут на одной вечеринке увидел ее, и будто кто меня толкнул: твоя, мол! И она на меня обратила внимание. Пошел я ее провожать, раз проводил, другой. И вот уже у нас роман. И главное, не пойму, почему меня к ней тянет. Неглупа, но и особым интеллектом не блещет, недурна собой, но и не красавица, были у меня и покрасивей. О родителях ее я тогда и не знал: студентка и студентка. Жила она в центре города, в районе, где проживало в основном городское начальство, но я как-то не придавал этому значения. Встречались мы у меня. Я к тому времени имел отдельное жилье. И вдруг она заявляет: я беременна!

Это было несколько неожиданно, я так ей и сказал. Но тут она встала в позу: я тебя насильно под венец не тяну, я не какая-нибудь мещанка (мещанин – тогда было самым страшным обвинением в среде интеллигентной молодежи).

Меня это сильно обидело. Ушла она в слезах, да и у меня на сердце кошки скребли. Не встречаемся неделю, уже другая пошла… И главное, меня страшно тянет ее увидеть, места себе не нахожу.

Пришел я как-то вечером с дежурства, только переоделся в штатское, стучат. Открываю, на пороге незнакомый молодой человек.

«Такой-то? – говорит официальным тоном. – Пойдемте со мной».

«А в чем дело?»

«Скоро узнаете».

Я привык вопросов много не задавать, только спрашиваю:

«В штатском можно идти или форму надеть?»

Он прищурился, оглядел меня и говорит:

«Лучше форму надень».

Выходим мы из подъезда, гляжу, «ЗИМ» стоит. Подводит он меня к нему, мы садимся.

Я в легком недоумении:

«Куда это мы едем?»

«Вас желает видеть первый секретарь обкома».

«Вот это да!» – думаю.

Приехали. Выхожу из машины, смотрю, вроде дом знакомый. Заходим в подъезд, возле лифта милиционер сидит, козырнул нам. Поднимаемся на третий этаж, провожатый нажимает кнопку звонка, распахивается дверь, и на пороге возникает первый секретарь обкома партии товарищ Думин собственной персоной. Я его изредка видел на торжественных заседаниях.

«Вот, доставил», – сообщает молодой человек.

Думин небрежно машет ручкой: мол, свободен. Молодой человек исчезает.

Стою в огромной прихожей и не пойму, в чем дело. С чего это меня захотело увидеть столь высокое начальство, да еще в собственном доме?

«Батюшки, – думаю, – уж не отец ли это моей Аллы? Но у нее другая фамилия».

В этот момент рассказчик сделал паузу, а потом спросил у Олега:

– Я чувствую, вы опять в недоумении? Как же так: прорицатель – такой простой вещи не знал? А вот не догадывался! Я уже говорил, что по отношению к себе чрезвычайно редко испытываю пророческий дар. И, честно говоря, очень рад этому, иначе давно бы пустил пулю в висок.

Так вот. Я продолжаю. Смотрит на меня сей высокий начальник, извиняюсь, как солдат на вошь. Оглядел с ног до головы и цедит сквозь зубы:

«Так вы и есть Володя?» – Я кивнул.

«Точно, – думаю, – ейный папаша, влип!» – и ситуация меня так рассмешила, что я, забыв о субординации, позволил себе чуть улыбнуться.

Что тут началось! Страшно даже вспомнить. Думин кричал, топал ногами… Откуда-то выскочила представительная дама в китайском халате, расшитом драконами.

«Паша! – завопила она. – У тебя гипертония, успокойся!» На меня она даже не взглянула.

И действительно, Думин внезапно успокоился, посмотрел на меня вроде даже милостиво, взял за рукав и потащил за собой. Привел в кабинет, заставленный тяжеловесной мебелью, как я потом узнал, вывезенной из Германии, молча пододвинул стул, налил коньяка, себя при этом тоже не забыл. Выпил. Крякнул. И внезапно изо всей силы ударил кулаком по столу. После этого он некоторое время сопел, а потом тихо и даже как-то жалобно:

«Ты почему на моей Алле жениться не хочешь?»