Обреченный быть зверем

— Опа, — обернулась от шока Катька, — так— таки и сырые? Может все же омлет? Или яичница?

— Ты что не услышала меня? — вдруг почти рыча произнесла Юля, и вдруг опять стремглав вылетела из кухни, а Катька в этот момент проводила ее удивленным взглядом.

Юля закрылась в своей комнате, тяжело дыша и сжимая одну руку в другой.

— Нет! Этого не может быть! Не может быть наяву!! — шептала она в отчаянии. — Этот кошмар не может быть правдой!

И она, еле дыша, разжала свою руку, смотря на другую. Та была нормальной, как обычно, хотя секунду назад ей показалось, что ногти потемнели. Прямо как в ее видении вчера. Девушка счастливо выдохнула. Она опять как наяву видела свой кошмар: ее ногти темнеют и вытягиваются, превращаясь в длинные когти. Юля сидела оцепенело на кровати, пытаясь восстановить дыхание. И тут со всем облегчением, которое она испытала в этот момент от того, что ей показалось, она вдруг вспомнила, что говорил ей Роман. А главное, что он сказал то, что единственный, кто может помочь, потому что такой же как она. Голову Юли разрывали мысли, одна ужаснее, другой. Но она стала все отчетливее понимать, что он может оказаться прав. Что никто другой не расскажет ей правду, а по его тону он поняла, что он то точно знает, о чем говорит. И главное, объяснит, что с ней происходит.

«Ну почему это может сделать только он?» — простонав, задала она себе опять вопрос, который не давал ей покоя. — «Я думала получить ответы на одни вопросы, а родилось еще больше новых. Что творится с моей жизнью?!» — недоумевала Юля. И промучившись так весь оставшийся вечер, она все же приняла решение.

Уже утром на следующий день девушка со всей обреченностью поняла, что другого выхода у нее нет. Сложное, но необходимое для нее решение был обдумано, взвешено и принято окончательно. То, которое было единственным для возможности сохранить себя и свой разум.

И вот, уже в том же черном деловом костюме она пришла в приемную Романа. На своем обычном месте сидела Оксана и что— то печатала. Секретарша не замечала ее или делала вид, что не замечает. Поэтому Юля пришлось подойти к ее столу и произнести:

— Оксана, привет. Мне нужен Роман Александрович.

Наконец та после некоторой паузы соизволила поднять голову и зло ухмыльнулась.

— За расчетом пришла? Не удержалась на месте? Конечно, тут же нужны мозги.

— Он на месте или нет? — еле справляясь со злостью, произнесла Юля, пристально смотря на девушку перед собой.

Вдруг Оксана как— то озадаченно на нее посмотрела и неожиданно произнесла:

— Он у себя.

— Отлично! — улыбнулась Юля и сразу пошла к двери, от волнения даже не подумав постучать.

Оказавшись в кабинете, он помялась на пороге, а затем тихо произнесла, обращаясь к Роману, который сидел за столом, спиной к двери и лицом к окну и разговаривал по телефону.

— Привет, — произнесла она тихо, с трудом сдерживая волнение, когда увидела, что он закончил разговор и поворачивается к ней.

«С чего начать расспрос про то, что я хочу знать, но боюсь спросить?» — судорожно думала она, боясь, что он признает в ней сумасшедшую и отсюда она отправится сразу в дурку.

Глава 41

После того как Юля убежала с ужина, Роман еще долго сидел в одиночестве на террасе, смотря на город. Он был задумчив и взволнован. То, что он почувствовал, когда коснулся ее, было необъяснимым. Мужчина знал, что при правильно проведенном обряде, между супругами возникает некая связь. Но подробностей он не нашел, а потому и не знал точно в чем это выражается. А то, что он испытал только что, ввело его в странное состояние. Как только он коснулся ее рук, то ощутил все эмоции Юли как свои. Это был страх, растерянность, злость, и где— то очень глубоко желание. И это все не выходило у него из головы.

«Я должен как— то найти к ней подход», — размышлял он, любуясь ночной Москвой.

Но пока Роман не знал, как это сделать.

И тогда мужчина окончательно решил на следующий день поехать туда, где должна была сейчас жить Юля, на адрес, который у него был. И уговорить любым способом переехать к нему. — «Иначе мне сложно будет помочь ей, если она будет далеко. Откуда я знаю, в какую форму выльется ее сила, если она не признает ее? Это может превратиться во что угодно из— за полного отрицания. А скорее всего может превратиться в жажду крови, если инстинкт возьмет вверх. Особенно при ее нежелании принять свою сущность, которая все равно найдет выход. Рано или поздно это должно случится. И тогда я уже не смогу ей помочь. Все кончится очень плохо».

О последнем ему даже думать не хотелось, а на душе сразу становилось холодно и пусто, внутри страшно, как никогда не было. Он вообще почти не помнил такого чувства как страх, который пропал после первого обращения. А тут, почувствовав его впервые за долгие годы только что, когда держал Юлю за руки, вспомнил. Это было воспоминанием из детства. До того, как узнал кто он. От этого у Романа мурашки пробежали по позвоночнику. Слишком это было по— человечески.