Образы. Сценарий (25+)

, с точёной фигурой мраморного тела, как у

бесплодной

Галатеи.

От неё

отказался вдруг Распутин, хотя требовал её от

князя.

Вожделение Распутина что-то остановило. Конечно, по унаследованному от Адама,

инстинкту

, мужчина смотрит «с вожделением»

и на одетую женщину

, как сказал Аркадий Варламович в «Покровских воротах. Но человеческая психология впереди физиологии к «другу человека» по определению женщины

заврайкомхозом

товарищем Сааховым в «Кавказской пленнице». Именно

психология

остановила физиологию Распутина перед

готовой

к соитию великой княжной – племянницей императора – ослепительной

Ириной

. Психологичный Вишневский согласен,

что женщина

для мужчины – это само по себе уже афродизиак. Но женская психология – это сублимация иждивенчест

ва, «Мне

было приятно и интересно с Вами переписываться» – написала одна из них. Вот что девочке «надо, кроме шоколада», как римскому плебсу – «

зрел

ищ». По Вишневскому мужчина парадоксален в своём «образе любви» к той, что выбрала его: «… так отчаянно тоскую по тебе, что мне хочется плакать». В отвергаемой некоторыми идее «образа любви», обязательно присутствует физиологическое чувство (либидо, желание). Наблюдательный Вишневский пишет также о «современном развитии типографского дела»: «В Интернете каждый хочет найти кого-то красивого, обворожительного, парадоксального, не похожего на других, незаурядного человека. То есть такого же, как он сам. А если при этом он ещё чувствует себя одиноким, то идёт на такую встречу в Интернете, как на свидание с членом элитарного клуба или общества красивых людей». «Но дружба – продолжил размышление

указанный выше

актёр – не такова, как любовь». Дружба может закончиться только смертью или предательством (предаёт друг, потому, кстати, невозможна дружба женщины и мужчины – это противоестественно для обоих, при этом в подоплёке имеет место очередной «образ любви»). Живут мужчины меньше, чем женщины, потому как выше организованы, более ранимы, их психология тоньше, болезненнее восприятие действительности. Вообще у них: «жизнь по преимуществу печальна, а потом сразу умираешь»…

Пояснение за кадром:

Случайно и по совпадению Комдив и Закруткин были знакомы давно. Случайно потому, что по Гегелю, которого Василь Иваныч уважал, как диалектика, случайность – это проявление и дополнение необходимости, а по совпадению – совсем без Гегеля, но диалектично – оба обретались в одном доме и в одном подъезде. Вместе с тем, обоих вместе или порознь можно было застукать возле мусорных баков и несанкционированных свалок (как других советских недотёп, не подготовленных благословенными эльцинами-гайдарами-чубайсами к «капитализму с человеческим лицом», и брошенных из-за «общечеловеческих ценностей» ворошить те же баки и на панель, в поисках хлеба насущного), где можно было поживиться выброшенными книгами – такова уж се ля ви книг (хотя оба не бедствовали, зато не могли бескорыстно пройти мимо выброшенных книжных сокровищ)… Так они заметили и приволокли в свои домашние библиотеки: «Аналитики» Аристотеля 1952 года издания с портретом кудрявого автора (каковыми были почему-то все древние писатели), с усами и бородой (как Закруткин и Комдив) и удивлённо-весёлым сфумато – почти как у Джоконды – под папиросной бумагой, пятый том профессора Зуева 1927 года, «Краткий курс истории ВКП(б)» 1945 года (пришлось подклеивать), «Антидюринг» 1953 года и др., подобранные Комдивом из выброшенного, а вторым собирателем – из брошенных по разрухе медкабинета и спальни на месте его прежней работы: «Внутренние болезни» 1957 года, разместившиеся в советское время аж в десяти огромных томах в тяжёлых синих переплётах, но при отсутствующем десятом, восполненным «Справочником практического врача» , 2-х томным «Справочником сахарника» (категорически не нужным, но из сочувствия типографским рабочим), и даже Лазаря Лагина, не со «Стариком Хоттабычем» (хотя и эта книга у Закруткина была, забытая школьной подружкой), а с «Атавия Проксима». Именно на книжном фанатизме знакомство продолжилось и со временем переросло в дружеские отношения – с тем сумасшедшим уклоном, что Комдив очень хотел тоже запечатлеть себя, как автора печатных книг, соблазняя товарища по увлечению на соавторство, мотивируя эту авантюру цитатой своего тёзки, тоже комдива, но настоящего: «Мы же академиев не проходили, мы их не закончили» (хотя на самом деле Василь Иваныч был замечательно самообразован и мог дать фору любому своему учёному ровеснику). Они оба участвовали в литобъединении «Сермяжная правда», которое благоденствовало в Доме писателя. Там Комдив обратил на себя внимание не только «Вешних вод», но всего Дома писателя, кафе-магазина и Клеопатры Шумской, провокационным сравнением нескольких книг: драмы с любовной подоплёкой, двух антиутопий абсурда и двух мелодрам, в т.ч. о «самолётчике» (как называл себя конструктор самолётов Павел Сухой) и о «девушках» придуманного гения. Эти пять книг появились у Комдива подарком особы женского пола.

Мыслеобразы Комдива по поводу мелодрам