Образование древнерусского государства

Таковы компоненты славянства по археологическим данным.

Вполне понятно, почему свое рассмотрение вопроса о происхождении славян мы начали с рассмотрения памятников материальной культуры.

Еще до того как писатели древности впервые упомянули о венедах, славянах и антах, за столетия и даже тысячелетия до нашей эры, на обширной территории начинаются процессы, приведшие к образованию племенных массивов, которые складываются в землях исторических славян.

Если материальную культуру славянских земель эпохи письменных источников мы можем безоговорочно считать славянской, то, анализируя пути ее сложения и ее истоки, мы можем проследить и те протославянские элементы, из которых она сложилась в результате длительного и сложного развития, и то исчезновение частных, локальных, а следовательно племенных, признаков, которое столь характерно для глубокой древности, и нарастание общих, которое не оставляет сомнения в том, что племена однородной культуры складываются в этническое образование нового типа — славянство.

Памятникам материальной культуры — бусам и обломкам глиняной посуды, могильникам и городищам, серпам и наконечникам стрел — мы обязаны установлению путей этногенеза еще по отношению к тем временам, когда для античных писателей Средняя и Восточная Европа была окутана «киммерийским мраком». Благодаря им в результате тщательной и кропотливой работы археологов, и в первую очередь их передового отряда — советских археологов, удалось установить древнейшие культуры, к которым генетически восходит славянская культура, а следовательно, признать в их создателях протославянские племена.

Скромным, малозаметным, бедным остаткам материального производства древнейшего населения мы придаем большое значение именно потому, что они показывают нам сложный и длительный путь превращения племен неолита и бронзы в многочисленную и могущественную семью великих славянских народов.

Вещественные памятники всевозможного рода — от серпа и сердоликовых бус до костных остатков и погребальных урн — позволяют нам приподнять край завесы, скрывающей от нас далекое прошлое славянства.

Они показывают, как в результате развития орудий производства и распространения новых, совершенных форм общественного быта складываются более сложные культуры, как в итоге однотипности хозяйства и роста торговых связей усиливается процесс общения, разрушающий первобытную изолированность племен и способствующий объединению их в крупные этнические образования.

С давних, очень давних пор далекие предки славян родовыми группами, объединявшимися в племена, заселяли целые области в средней и западной частях Восточной Европы. Это было еще в эпоху неолита, быть может, даже раньше. Они не походили на своих потомков ни по своим примитивным орудиям труда, предназначенным для охоты, ловли рыбы, усложненного собирательства и первобытного земледелия, ни своим оружием, не отличавшимся от орудий труда, ни своими общественными отношениям. Их быт, культура, язык, верования значительно отличались от быта, языка, культуры и верований их отдаленных потомков. У предков все было грубее, проще, примитивней. Но в то же время много неуловимых черт связывает тех и других.

Земледелие неолитических племен является зародышевой формой земледелия скифов-пахарей и населения культуры «полей погребальных урн», серп из захоронения III–V вв. н. э. представляет собой как бы ухудшенную копию серпа X–XII вв., а погребальные обычаи и инвентарь, бытовавший у русских племен во времена Ярослава и Мономаха, уходят в седую даль веков. В те далекие времена, в эпоху позднего неолита, бронзы и раннего железа, общения между племенами были еще редки и, даже постепенно усиливаясь, они все же не могли разрушить той стены замкнутости и враждебности к соседям, которой окружили себя первобытные протославянские племена. Но по мере роста населения разрастались роды и племена, выделяя из своей среды новые родоплеменные группы, расходившиеся все дальше и дальше из древнего племенного гнезда. Они осваивали новые речные поймы и плодородные плато. Лесная чаща пугала первобытных земледельцев, да и нечего было делать в лесу. Лишь богатые пушным зверем угодья манили в лесную глушь смелых охотников, часто надолго покидавших поселки своего рода.