Читаем Образ Беатриче полностью

Образ Беатриче

Это исследование творчества Данте Чарльз Уильямс предпринял для того, чтобы обратить особое внимание на образ Беатриче и на отношение, которое этот образ имеет ко всем остальным. Через анализ творчества Данте автор обосновывает свою теорию романтической теологии, которую он неоднократно развивал перед другими "Инклингами" — Толкином и Льюисом.

Чарльз Уолтер Уильямс

Культурология18+
<p><strong>Чарльз Уильямс</strong></p><p><strong>Образ Беатриче</strong></p>

Исследование творчества Данте

©Перевод В. И. Грушецкий. 2020 г.

Перевод выполнен по изданию Apocryphile Press, CA, 2005.

Первое издание на языке оригинала Faber and Faber, UK, 1943.

Майклу — обещанное

<p><emphasis><strong>Глава первая. Введение</strong></emphasis></p>

Наше исследование творчества Данте посвящено образу Беатриче и взаимосвязи этого образа с другими персонажами произведений поэта. Беатриче появляется в начале первой книги Данте[1]. Данте — один из тех поэтов, чье творчество начинается с описания наиболее значимого личного опыта. В данном случае опыт не только подвиг Данте на поэтический путь, но позже, когда поэт приступил к созданию самого значительного своего произведения, он снова обращается к нему и подтверждает его значимость. В философской работе («Пир», IV, XXV) Данте увязывает опыт своей жизни с образом Беатриче. Он говорит, в частности, что молодые часто бывают подвержены изумлению, в которое впадает их ум при встрече с великим и чудесным. Изумление вызывает у человека чувство благоговения и стремление глубже познать увиденное. Именно это и произошло с молодым Данте при встрече с флорентийской девушкой, и все его дальнейшие труды свидетельствуют лишь о растущем благоговении и стремлении глубже познать и осмыслить этот давний опыт.

Образ Беатриче постоянно пребывает в его мыслях и постоянно обновляется. Используемое здесь слово «образ» удобно по двум причинам. Во-первых, субъективное воспоминание Данте имеет основанием некий объект вне его, то есть образ внешнего факта, а не внутреннего желания, зримый образ, а не фантазию. Данте утверждает, что не мог выдумать Беатриче. Во-вторых, наличие внешнего объекта воспринимается как символ реального мира вне себя. Кольридж говорил, что символ должен иметь три характеристики: 1) он должен существовать сам по себе; 2) его должно породить нечто большее, чем он сам; 3) он должен олицетворять собой то большее, из которого он происходит. Я же предпочел слово «образ» слову «символ», поскольку мне кажется сомнительным, что в настоящее время слово «символ» в достаточной мере выражает живое индивидуальное существование конкретного субъекта. Да, Беатриче символизирует собой благородство, добродетель, безгрешную жизнь и, в некотором смысле, самого Всемогущего Бога. Но она до самого конца остается просто Беатриче; ее земное происхождение скрывает от нас ее личность не больше, чем ее личность скрывает ее земную сущность. По замыслу Данте, образ Беатриче не отрицает ее земной сущности в той же степени, в какой эта сущность не исключает Силу, выраженную через нее.

Но поскольку ее образ — это единственный способ познания ее сущности, сама она (для Данте) — единственный способ познания Силы, проявленной через нее. Вершиной этого познания стало утверждение поэта: «И это Ты».

Я говорю «единственный способ», но только для того, чтобы найти иные. По словам Данте, он испытывал влияние множества других факторов — людей и мест, философских взглядов и стихов. Все они обладали индивидуальностью и были автономны. Но в своей поэзии Данте решил связать все это множество с образом Беатриче, и постарался приблизить этот образ к окончательному идеалу — Всемогущему Богу настолько, насколько смог. Мы все согласны с тем, что это один из признаков его поэтического гения. Но, кроме того, это еще и величайшее в европейской литературе описание пути приближения души к ее предопределенному концу через утверждение достоверности всех этих образов, начиная с образа девушки.

Это именно тот подход, который я старался исследовать. Общепризнанный факт, что христианская мысль выработала два основных подхода к постижению Бога. В трудах, оставленных нам отцами Церкви, описан Путь Отрицания. Его краткая суть — в отказе от всех образов, кроме окончательного образа самого Бога, и даже — иногда, но не всегда, — исключении и этого единственного образа из перечня человеческих смыслов. Великим наставником на этом Пути был Дионисий Ареопагит; его вывод был подытожен в абзаце:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология