ОбрАДно в СССР

Один раз мы загудели в Питере, когда я вернулся, мне истерически стали звонить англичанки — ученицы между­народного института Пушкина — дочери сотрудников по­сольства Великобритании. Я забил с ними стрелку на «Су­харевской», телки приперлись в ультрамодных прикидах по последним фишкам Лондона (смесь панка и мегагламура), на каждой было напялено примерно 5000 фунтов. Обыватели и водители чуть не поломали шеи, когда мы перлись по Сре­тенке. Вскоре мы прошли и мой участок, который был весь в горах мусора и кала (дворник-алкаш не выполнил обещание по уборке на выходных), мне стало стыдно за город. Хотя тогда это было в порядке вещей, никто уже давно не обра­щал внимания на кал и грязь в общественных местах.

В районе 2.00 должен был подъехать мой френд Лунев с травкой и бухлом. Девушки очень хотели: дринк, смок-марихуана, дэнс и фак, лонг, лонг тайм (в Москве не было клу­бов). Я сказал О'КЕЙ, но сначала вы должны помочь мне уб­рать улицу, иначе может прийти ПОЛИС и обломать — смок энд ФАК. Они не хотели, «чтоб обломать смок энд фак», по­ругались «шитами и мазерами», я выдал им метлы, лопаты и рукавицы, а сам надел дворницкий халат и кепку для шиф­ра хаера...

...Рыжие, конопатые англичанки так и поперлись в своих диких лондонских прикидах. Дело оказалось для них привыч­ное (за употребление марихуаны в Лондоне их привлекали к общественно-исправительным работам после футбольных матчей и погромов между «ВЕСТ ХЭМ» и «МИЛЛУОЛЛ»). Была ночь, вчетвером дело быстро спорилось, за 15 минут мы разделались с переулком и подобрались к маленькому пя­тачку непосредственно на Сретенке. Улица была безлюдна, машины практически не ездили, но не прошло и двух минут, как к нам подрулила черная жирная «Волга» с кагэбэшны­ми МОСковскими номерами (Сретенка — ближайшая улица от здания КГБ СССР), тонированные стекла дружно опусти­лись, я шуганулся, что нас ща винтанут. Там сидели реальные КГБэшники, в отличие от партийных деятелей, люди из этой конторы имели правильные черты лица, армейскую выправ­ку и дорогие костюмы.

— Е...т-копат! — послышался серьезный голос из маши­ны. — Это с каких-то времен у нас артистки Большого театра дворничихами промышляют?!

Я подошел к «Волге» и сказал:

—  Ваше превосходительство, это не артистки, а шлюш­ки из РИГИ! Начальник отделения милиции на обществен­ные работы направил, под моим руководством!

Дяди не поняли юмора, стали думать — «где нае...ка?». Их лица зловеще перекосило, воцарилась убийственная пау­за, потом молвил старший:

—  Ну так передай начальнику, чтоб сперва главным док­ладывал. Мы ему объясним, куда таких в первую очередь присылать на трудоработы надо.

Я тоже не понял юмора, тачка дала по газам, а потом сда­ла обратно, открылось окно, оттуда высунулась веселая фи­зиономия младшего по званию.

—   Назначаем тебя старшим, проверь там все, ну чтоб лажи не было, а потом расскажешь!

Я инстинктивно сказал:

—  Есть!

—  Во, сразу видно, наш человек! — тачка врезала по га­зам в сторону проспекта Мира...

Телки спросили: кто это был? Я сказал, что это КГБ:

—  Они передали вам, чтоб вы слушались меня и испол­няли все мои приказы! Иначе вас могут отправить в концла­герь в Магадан или на урановые рудники в Салехард.

Мы вернулись в особняк, бабы все втроем сразу полезли в дореволюционную чугунную ванну, вскоре приперся мой френд, у него было два «корабля». Всю ночь мы курили, ржа­ли и пороли рыжих-конопатых. Они выполняли все мои при­казы, я все проверил, англичанки очень боялись КГБ...

В общем, скоро мы стали подпольно репетировать в под­вале ЖЭКа № 2. Концерты по-прежнему запрещали, и на тол­кучке устраивали облавы на меломанов, знаменитое винтилово произошло на станции «Новоподрезково» (в операции участвовало около 1500 ментов), всех задержанных потом доставляли в отделение на «Речной вокзал». В прессе перио­дически появлялись идиотские статьи против рок-музыки.