Оборотень или Спасение в любви.

Таня вздохнула и спросила совсем ни о том, о чём желала:

— Ты дорогу один найдёшь?

— Обижаете, сударыня… Я всё-таки доберман. Сейчас отдохнём. Я освоюсь и провожу тебя. Кстати, потрудись ответить, откуда ты знаешь про этот домик и дорогу к нему?

— Папенька на охоту брал.

Он не смог скрыть своего удивления.

— И маменька отпускала?

Таня прыснула:

— Она папеньке ни в чём не может отказать.

— И ты стреляла?

— Только по чуркам. Мне жаль птиц и зверя. Убивать ради причуды, это варварство. Смотри, ключ вот здесь, подняла она доску на второй ступеньки снизу. В бани под чурбаном для колки дров.

— Понятно. Однако, что же мы стоим-то тут. Веди хозяюшка в дом.

Маленькие высокие оконца, не слишком баловали светом. Серж повёл глазами. Стены из толстых брёвен. Окна маленькие. Двери ладные, дубовые с хорошими запорами. Большая печь и перегородка, отгородили кухню от просторной комнаты. Заставленная тёмной тяжёлой мебелью с кабаньими рылами на стене, она выглядела совсем не жилой и тем более не привлекательной. Даже немного давила. К тому же во всю длину комнаты стоял стол со стульями при высоких спинках с львиными мордами. По краям комнаты к рубленным стенам были придвинуты широкие резные лавки. У глухой стены красовался высокий добротный буфет. За печью спрятанная крепкая лестница вела наверх. Там три спальни и две большие светлые комнаты.

— Выбирай любую, — распахнула двери Таня.

— А ты в какой спала?

— В самой дальней.

— Значит, идём туда. К тому же окно в коридоре у двери. Очень полезно при моём положении.

— Там внизу тяжёлый запор. Прошу, не забывай, запирайся. Всякое может случиться, я волнуюсь. Здесь есть запасы: картошка, морковь, лук, соль, крупы. Немного мёда и квашеной капусты с мочёными яблоками. Хлеб я буду приносить. Только не считай это неприменным. Если когда не приду, не беги узнавать, что со мной. Знай, приду, когда приду.

— Таня, я право не знаю, как тебя убедить не рисковать. Представляешь, как я буду переживать за тебя.

— Я всё равно приду, — упрямо твердила она. — Я привыкла видеть тебя каждый день.

— Значит, договоримся о времени, и я тебя буду ждать у кромки леса и провожать. Хотя неизвестно, как пройдёт для тебя это своеволие. А теперь ложись и отдохни.

— Совсем не устала, если только самый чуток. Просто сниму туфельки и посижу внизу на лавке.

— Вот придумала, так ты непременно не отдохнёшь. Иди, устраивайся наверху, я запру засов, чтоб без сюрпризов.

Такой расклад, кажется, устроил её. По крайней мере, она не ворчала, а веселясь забралась на постель.

Когда он вернулся, Таня лежала, пристроив под голову небольшую в цветастой наволочке подушку. Сбросив сапоги, он прилёг рядом. Ей хотелось поговорить, поспрашивать его, в каких местах он был путешествуя, но она не решилась, а сам он молчал. Поелозив рядом с ним и повздыхав, она уснула. А напрасно. У него тоже была необходимость поговорить, только он боялся показаться скучным со своим взрослым разговором этой девочке и поэтому предпочёл молчать.

Очнулись, когда солнце уже садилось. Быстро собравшись, заторопились в обратный путь. Возвращались из леса той же тропинкой, по которой пришли они в лесные охотничьи угодья. Подхватив девушку на руки, он большую часть дороги её нёс. Так получалось быстрее. Таня не возражала. На его руках она качалась бы всю жизнь, и шла с ним без стонов в какую угодно даль, разделив его не лёгкую судьбу, и даже сегодня забыв про правила приличия, и гордость сказала ему об этом. Только он промолчал на её откровенность. Толи на большее чем друг она ему не нужна, толи жалеет он её и не хочет ломать Тани жизнь. Если последнее, то он ничего не понимает в любви и женщинах. Это без него будет сломана её жизнь. Подойдя почти к поместью, он опустил её с рук.

— Теперь беги.

Она сделала пару шагов, но, вернувшись, запрыгнула ему на шею, горячими торопливыми и совершенно неумелыми поцелуями покрыв лицо человека зажегшего в ней такие яркие чувства, застыдилась и резко развернувшись, понеслась, подхватив подол платья в дом. «Что же это будет, — думал он, возвращаясь в охотничий домик. — Моё сердце как зверь в тишине затаилось и его не следует выманивать. А я прирастаю, она горит и, кажется, такой огонь в ней полыхает без игры. Она ещё ребёнок и не может так ловко притворяться. Господи, дай мне силы устоять и не поддаться. Я должен быть последним оборотнем в нашем роду. А у неё это пройдёт. Выдадут замуж, как это случается с другими, народит детей и забудет».

Глава 14

Домой ноги не несли, но княжна дошла. Увы! Таню встретил грозный маменькин вопрос. — Где была? — маменька так пристально при этом в неё впилась глазами, что у Тани похолодело сердце, но она решила не признаваться и, не моргнув глазом, собрав всё мужество, ответила:

— Хотели, чтоб убрала пса подальше, маменька? Вот я и отвела. Не близкий путь, сами понимаете, времени требует.

— За послушание хвалю. Немедленно ужинать и в постель. — Говоря всё это и улыбаясь, маменька энергично подкрепляя свои слова жестикулировала.