Обольстительница в бархате

Мадам, которая пережила в Париже лихие времена, могла сложить два и два — мужчин, которые пришли с официальными бумагами, и работодателя, которая вдруг исчезла, не предупредив свою распорядительницу. Она бросилась в спальню миссис Доунс. Там никакой одежды. Никакой косметики. Ни шкатулок, ни чемоданов, ни сундуков.

Мадам Экривье отправилась на поиски служанки миссис Доунс, которую нашла за упаковкой своих вещей.

— Услала меня из дома с тысячей поручений, — сказала служанка. — Я только что вернулась. — Посовав в чемодан фартуки, ночные рубашки, чулки и все в таком роде, та пошла по комнате, чтобы забрать отсюда все, что могла унести. — Она задолжала мне с Иванова дня, вам это известно? И не смотрите так на меня. Хватайте тоже, что можете. Вы же не думаете, что она оставила вам выходное пособие.

— Там, внизу, мужчины. — Мадам Экривье не могла прийти в себя. Она день и ночь работала, чтобы расширить клиентуру и не потерять старых покупательниц, которые по-прежнему благосклонно относились к их ателье. Она сражалась за увеличение прибыли для того, чтобы привлечь более искусных работниц. Боролась с неэффективностью и претенциозностью и уже видела — небольшие, надо признать — свидетельства улучшения ситуации. Нужно было проявить еще немного терпения. И чуть-чуть подождать.

— Они пришли с исполнительным листом, я не сомневаюсь, — сказала служанка.

Мадам прижала руку к горлу.

Девушка лишь возмущенно фыркнула.

— Вас не потащат на гильотину, глупая вы женщина! Они опишут все, а потом придут еще несколько человек, которые заберут то, что не успели растащить. Хозяйка заняла у кого-то много денег и решила не возвращать.

— Но это невозможно! — воскликнула мадам. — Что будет с моими клиентками? С моими заказами?

— Она будет тратить то, что вы для нее заработали, неужели не понимаете? На хороший экипаж, на ужины, на ложу в опере и кто знает, на что еще. А я вот знаю совершенно точно, что в ближайшем будущем никто из нас не увидит от нее и простого медяка. Я очень советую вам, забирайте все, что сможете унести, и уходите через заднюю дверь, пока те внизу не поняли, что она дала деру.

Мадам Экривье переехала из Парижа в Лондон, чтобы начать новую жизнь. Ей потребовалось довольно много времени, чтобы понять, что она выбрала себе не ту хозяйку. Тем не менее с головой ушла в работу, и миссис Доунс назначила ее на более ответственное место и повысила зарплату.

Сейчас мадам Экривье пребывала в отчаянии. Она отложила на черный день, сколько смогла, но Лондон — город дорогой, и надолго этих сбережений ей не хватит.

Сегодня никаких денег она не получит.

Однако она не воровка.

Мадам вернулась в демонстрационную комнату и объявила неприятным мужчинам, что миссис Доунс сбежала. Затем сообщила девушкам, что они лишились работы. При этом сделала все, чтобы утешить их, и предложила помочь советом.

Забрав свою шляпку и шаль, мадам Экривье отправилась в «Модный дом Нуаро».

Особняк Уорфорд-Хаус, среда, 26 августа

— Италия, вот еще! — взорвался лорд Боулсворт. — Слышать не могу этих глупостей.

Он расхаживал взад и вперед по ковру в кабинете лорда Уорфорда, словно инспектировал воинские части, находившиеся в неудовлетворительном состоянии. К которым относились и его дочь с лордом Суонтоном.

Хотя лорд Боулсворт передал своему кузену лорду Уорфорду право выступать в качестве родителя, последний все-таки решил дождаться его приезда, чтобы тот сам благословил предстоящий брак. Жена лорда Уорфорда уже предвидела, что генерал в полной мере проявит свой необузданный темперамент. А хозяину дома, приютившему Глэдис, совершенно не хотелось давать повод Боулсворту ворваться в Уорфорд-Хаус и орать на всех. Как будто Боулсворту требовался повод!

— У меня возле Манчестера стоит пустой дом, где куча ленивых слуг нуждается в наведении среди них дисциплины, — продолжал генерал. — Выполняя свой воинский долг, я постоянно пребываю в разъездах, поэтому отношусь к вам как к подчиненному офицеру. Ваш отец лихо проявил себя при Ватерлоо. Вам нужно брать с него пример, а вы вместо этого пишете стишки, рассчитанные на глупых девиц, да разъезжаете по Европе. Вы с Глэдис поселитесь в особняке в Ланкашире.

— В Ланкашире? — как эхо повторил Соунтон. И лишился чувств.

— Какого черта! — изумился генерал.

Глэдис упала на колени рядом с любимым, приподняла его голову и прижала к своему роскошному бюсту. Потом бросила взгляд на отца. Ее глаза сверкнули.

— Как ты мог, папа!

— Я? А что я такого сделал? Это что за слюнтяй, которому ты отдала свою руку?

— Этот слюнтяй, как ты говоришь, чуть не убил человека голыми руками!

Лорд Боулсворт с сомнением посмотрел на поверженного героя.

— Наверное, в тот момент у него было по кирпичу в каждой руке. Иначе…

— Глэдис. — Ресницы поэта затрепетали. — Моя дорогая девочка. Пожалуйста, прости меня. Потрясение было слишком сильным. Но только на один миг. Позволь, я встану. — Осторожно высвободившись из ее рук, он заставил себя подняться.

Потом расправил плечи и выпятил челюсть вперед.